Евразийский идеолог и российский пассионарий – эта пара крепко повязана великодержавностью, нетерпимостью и одержимостью. Но их созависимость далека от равенства. Пассионарий – полено, из которого вышеупомянутый идеолог наспех вырубает дубинноголового солдатика, чтобы сунуть его в костёр Империи.
И в то же время – кто идеолог без этого костра чужой жертвенности? Он и греется возле пламени, он и любуется им, и пишет о нём.
Дикие заоблачные идеи евразийца не могут реализоваться без пассионария. Потому что сам евразийский идеолог – существо хитрое и осторожное, не сунется туда, куда регулярно посылает пассионария. Не пошлёт и своих сыновей, и внуков. Для них он втихую получает денежки от высоких чинов - выпрашивает эти денежки, шантажируя власть оранжевой революцией.
Евразиец пишет о пассионарии с неуёмным восторгом, где чувствуется гомосексуальный подтекст. Дряблый сиделец офиса с садистским сладострастием паука запутывает сознание прямодушного милитариста своими бреднями. Ощупывает его мускулы, словно владелец римского цирка, выбирающий гладиатора. Задумывает для него красивую смерть на алтаре большой политики.
Евразиец-стервятник - тот, кому в итоге пассионарий скажет: "Чёрный ворон, весь я твой".
И даже муки, даже смерть пассионария послужат пищей для идеолога-евразийца.
После ресторана, поглаживая свой выпуклый живот, будет евразиец, смакуя дорогой коньяк, описывать смерть любимого героя.
Евразийский идеолог любит пассионария как потребитель, как паразит, как упырь.
Посмотри в мутное небо – кто там кружится, тяжёлый, ненасытный, просит: "Крови, крови!"?
Над могилами, над ратями, над церквами. Опускается отдохнуть на золочёный крест, на памятник вождю пролетарской революции.
Он накаркает России новых горестей - двуглавый двуличный чёрный ворон, когда-то притворявшийся орлом.
! Орфография и стилистика автора сохранены
