Современники, заставшие описанный Юрчаком мир позднего совка, часто замечают, что, мол, ничего нового в скрепах нету.
На самом деле, есть, конечно.
1. Скрепы, в отличие от коммунизма, аморфны и бесструктурны. Отвергаемая ироническим всенародным ликованием советского народа конструкция была эклектичной, внутренне противоречивой и архаичной, но она сохраняла системность, была чем-то вроде полуразрушенной башни Шухова, местами залатанной досками и бетонными балками, заклеенной в опасных местах плакатами и транспарантами, наклонившейся набок, но все же опознаваемой как вертикаль. Скрепы - это модель башни Шухова, построенная приснившимися китайской бабочке слепоглухонемыми шимпанзе из кукурузных палочек в невесомости.
2. Советское двоемыслие было скептическим, оно не предполагало энтузиазма во вранье. По умолчанию предполагалось, что пафос и разрывание рубах на груди - признак опасного фанатизма, носители пафоса отсеивались (не так строго, как бескомпромиссные отрицатели идей коммунизма, но вполне ощутимо на уровне отбора). Нынешнее вранье не просто энтузиастично, оно истерично. Его носители действительно верят в башню Шухова, которой нет, и чем больше они знают, что ее нет, тем более исступленно требуют трансляции посредством этой башни телевизионных лучей в свои бедные головы.
3. Нынешнее вранье по-настоящему апокалиптично, этого не было в брежневские времена, когда вместо коммунизма объявили Олимпиаду, мишка улетел, и время потекло себе дальше от съезда к съезду. Теперь негативная (зимняя, южная) Олимпиада стала началом последней битвы между воинами света и царством тьмы, а обезумевший виртуальный мишка клацает зубами с когтями, гоняя подсвинков по планете.
! Орфография и стилистика автора сохранены
