Слова, сказанные мудрым человеком в прошлом, но сохраняющие актуальность на все времена, о том, что дипломат, не давший своей стране друзей, не может считаться дипломатом, к сожалению, применимы и к внешнеполитической службе РФ, которая все больше и больше обслуживает путинский режим, бросивший вызов окружающему миру.
Достаточно проанализировать интервью, выступления, статьи и фразеологию главы МИД России за последнее время, чтобы убедиться в том, что они практически являются продолжением риторики, принятой на вооружение главой государства – от надуманных подозрений во враждебности всех и вся, всевозможных предупреждений различным странам, неуместных грубых подковырок до прямых военных угроз и энергетического шантажа.
Если к этому добавить и такие ходы, типа "на себя посмотрите", "вам можно, а нам нельзя?", то картина "дипломатических" приемов, применяемых Москвой, становится полной.
Однако, вершиной и квинтэссенцией внешней политики Кремля можно считать недавнее путинское олицетворение России с медведем, который, как хозяин тайги, ни у кого разрешения спрашивать не будет и никому ее (тайгу) не отдаст. При таком упрощенном подходе, зачем тогда выдумывать объемную внешнеполитическую концепцию, над которой трудится не один десяток дипломатов и ученых. По Путину и так все ясно!
Если подытожить эволюцию, которую прошла дипломатия новой России после распада СССР, то необходимо выделить два ключевых момента. Первый связан с Андреем Козыревым – первым министром иностранных дел РФ, пытавшимся придать российской дипломатии человеческое лицо, сориентировать ее на западный вектор. Это и стало причиной нападок на него со стороны так называемых патриотов и силовиков, которые уже начинали давление на Ельцина и фактически приостановили начавшуюся демократизацию российского общества. Замена Козырева в 1996 году на представителя спецслужб Евгения Примакова – главы СВР – означала конец романтического периода внешней политики России.
Второй, и самый существенный момент также связан с спецслужбами, которые, после волюнтаристского назначения Ельциным в начале премьером, а затем президентом РФ выходца из КГБ СССР, директора ФСБ РФ,
постепенно стали охватывать всю страну своими зловещими путами.
Не исключением в этом стало и дипломатическое ведомство, которое Путин фактически сделал придатком своей администрации. В соответствии со своими, сформировавшимися в чекистский период, взглядами на окружающий мир во главе этого ведомства ему нужен был человек, владеющий качествами Вышинского, Молотова и Громыко одновременно. Выбор пал на постпреда РФ в ООН Сергея Лаврова, который, как показали дальнейшие события, оправдал надежды нового президента. Одновременно Путин изменил и порядок ведения внешнеполитических дел, все больше концентрируя их в своей администрации:
глава МИДа уже не вправе был, как при Ельцине, напрямую звонить президенту, ему дозволялось общаться с ним через помощника по международным вопросам.
Не без оснований считается, что суть путинской внешней политики наиболее выпукло проявилась в его Мюнхенской речи 2007 года, положившей начало новой холодной войне и открытому противостоянию с Западом. С этого момента антизападничество, прежде всего антиамериканизм, стали стержнем внешнеполитической деятельности, мерилом и шкалой для принятия решений по тем или иным проблемам. Складывается впечатление, что в Кремле стали думать больше о том, как бы насолить американцам, вставлять "палки в колеса" американской администрации, чем проводить самостоятельную политику. Отсюда и стремление к расширению сотрудничества со странами-изгоями, попавшими в немилость Белого дома, без учета политических рисков, сопровождающих подобное сотрудничество. Наиболее яркий пример – Ливия, которой Кремль бездумно списал долг в 4,5 млрд долларов незадолго до свержения Каддафи.
Сирия, Иран, Северная Корея, Куба, Венесуэла и другие подобные страны в представлении Кремля – союзники, но в реальности рассматривают Россию как инструмент решения своих текущих проблем.
Ревнивость и болезненность в вопросе сотрудничества бывших советских республик с Евросоюзом и НАТО привели к открытому противостоянию с Грузией и Украиной, результатом чего стала потеря суверенных территорий этими странами. Кремль предупреждает о подобных последствиях и имеющую пророссийское сепаратистское Приднестровье Молдову, подписавшую вместе с указанными странами Соглашение об ассоциации с ЕС.
Крымская авантюра Путина окончательно развеяла сомнения относительно подхода Москвы к международному праву,
соблюдению ранее достигнутых договоренностей и выполнению подписанных соглашений, подвела черту под чекистско-совковым пониманием миропорядка.
Закономерным аккордом политики противостояния с Европой и США стало введение последними широких санкций против путинского режима и его сторонников, в результате чего Россия, по иронии судьбы, встала в один ряд со своими так называемыми союзниками из числа стран – международных изгоев. Это оказалось достойным финалом паразитирования путинской администрацией внешней политики, сведения МИДа до простого наблюдателя и исполнителя вредных наполеоновских планов и претензий на особый путь развития. Игнорирование Путиным и его окружением дипломатических методов в решении сложных международных проблем, забвение исторических традиций русской дипломатической школы
дорого обходится России, оказавшейся в итоге в полуизолированном положении, фактически без надежных друзей.
Вызывает большое сожаление тот факт, что международные выкрутасы Путина, его шапкозакидательство ни разу не получили должной оценки со стороны дипломатов-профессионалов, прежде всего послов. Виной тому злополучная путинская вертикаль, которая пронизала и внешнеполитическую службу, сковала инициативу дипломатических работников, фактически отодвинула их от принятия решений, в которых все больше видна чекистская рука. И потом, не в наших традициях не соглашаться с вышестоящим начальством и, тем более, подавать в отставку, как это сделал посол Великобритании в Ираке в знак протеста против американо-английского вторжения в эту страну.
В этой связи приходят на ум слова еще одного умного человека: дипломат служит не тому или иному режиму, а своей родине.
