Однажды всё прогрессивное человечество слилось в едином порыве, чтобы дать отпор ужасному агрессору. Шёл 1914 год. Это потом, во второй половине века штамп про агрессора в отношении кайзеровской Германии окрасился горькой иронией – ретроспективно, в сравнении с пережитым. А тогда всё было серьёзно. И обуявшая всех честных людей жажда справедливости, и массовое воодушевление в уверенности, что скорая победа добра неминуема, когда на его стороне все цивилизованные народы, и т.д. Но всё пошло не так.
Потому что всегда всё идёт не так. По-моему, это единственное правило, которое стоит возвести в абсолют.
О том, что мир до 1914 года был более нормальным чем то, что пришло ему на смену, заговорили только к концу 20 века. Захрустели французскими булками особенно громко на постсоветском пространстве – как водится, идеализируя уже всеми забытое прошлое в лубочном стиле и с виньетками. Но правда в том, что тот мир был вопиюще несправедливым. Нищета и голод в нём дико уживались рядом с расточительной роскошью. В недрах империй вызревали и наливались ненавистью обездоленные этнические меньшинства. Богатые и хорошо вооружённые метрополии жирели за счёт прозябающих колоний. В чём никто и сегодня не хочет себе признаваться: именно поэтому мир до Первой Мировой был нормальным. Несправедливость и неравенство – это и есть норма. Они всегда были нормой. Везде и во все времена. Но только в эпоху становления капитализма они стали мощным двигателем ускоренного развития.
Капитализм снимал сословные препятствия к достижению личного успеха и одновременно делал неравенство разительным. Слишком бросающимся в глаза и вызывающим негодование. Этого не было в традиционных обществах, где человек рождался князем, крестьянином или сапожником, и никем другим себя всю жизнь не мыслил. Капитализм же скоростью накопления богатств порождал иллюзии о справедливости нового типа – что всем будет полный достаток, если всё поделить. Доходы от фабрик и заводов, сказочное изобилие заморских колоний, и вообще – хватит кормить чужеродных императоров и крон-принцев!.. Если вы думаете, что Первая Мировая война была порождена чем-то ещё, кроме невыносимой, жгучей жажды справедливости, то ошибаетесь. Только ею. Просто справедливость у всех разная и у каждого своя: одним нужна была помещичья земля, другим место под тропическим солнцем, третьим своё национальное государство без чужого языка, четвёртые кушать не могли без Эльзаса и Лотарингии. А пятым ещё показалось, что без их активного вооружённого вмешательства послевоенный мир не будет правильно устроен.
Десяти миллионов убитыми не хватило для установления удовлетворительной справедливости с первой попытки.
А на круг и вместе с внутригосударственными социальными экспериментами вышло за полвека миллионов под сто, а может и больше, но это уже никто не сможет точно подсчитать.
Неравенство и несправедливость XIX века даже с голодом в неурожайные годы столько народу не угробили. Тем более, не умертвляли людей промышленным способом.
Если бы несправедливый мир начала ХХ века выжил, он мог бы стать благополучно глобальным. Его государственные границы тогда уже были достаточно прозрачными для передвижения людей и товаров. Бизнесу, торговле и капиталам границы и вовсе не нужны, они только мешают. Дальнейшая глобализация обещала только ускорение и наращивание производств везде, куда мог свободно проникать капитал. Где дешёвая рабочая сила постепенно превращалась бы как раз в пресловутый квалифицированный рабочий класс, переходящий к другому образу и уровню жизни. Внедрение сельскохозяйственных и биотехнологий при свободной торговле покончили бы с голодом от локальных неурожаев. Всё это происходило бы уже к середине прошлого века, если бы война не переломила тренд. Кому же понадобилось остановить ту глобализацию, закрыть границы, отгородиться пошлинами? Вопрос не риторический. Кое-чьи интересы и позиции трансграничная глобализация всегда и обязательно подрывает. Вот им и нужна была война.
Тем, кто объявлял "европейский капитал" врагом американского или русского, а "британский" - врагом немецкого и т.п. У капитала нет и не может быть ни национальности, ни национальных врагов – они есть только у государств, желающих в своей юрисдикции доходы от капиталов контролировать и изымать. Под эти цели повсеместный рост "национальных самосознаний" очень удачно совпал с интересами всех властей предержащих. Невиданный взрыв национальных патриотизмов буквально снёс толпы воодушевлённых романтиков со всех сторон прямо в окопы. Что не все из государственных элит, начинавших первую войну, смогли власть в своих руках удержать – это лишь ещё одно доказательство истины, что всё всегда идёт не так, как задумывалось. А уж те, кому удалось на пепелище Первой Мировой власть перехватить или создать для себя в новообразованных государствах, учли ошибки. Кто не впадал в рефлексии от кровопролитий, подобно Николаю Второму, а готов был заплатить любую цену в человеческих жизнях, тот и выиграл в итоге.
Поэтому победа в 1945 не была никаким "торжеством сил добра". Это мифология. Кульминация войны завершилась логичной по сюжету развязкой. Её страшные итоги, во-первых, в понятие "добра" не упаковываются. Поломанные судьбы, а их были сотни миллионов, после войны не исправились. А зло сталинизма только укрепилось победой и подмяло под себя ещё пол Европы на долгие годы. Мир не вернулся, когда бойня прекратилась. Разве что, жажда справедливости поутихла. Особенно у тех, кто последние шесть лет мечтал только выжить. У большинства, то есть.
Причины кошмара Второй Мировой не в Мюнхенском сговоре. Он был лишь неудачной попыткой затормозить то, что тормозить уже было поздно. Лет на пять раньше, кстати, попытка могла бы стать успешной. Если бы кто-то тогда об этом думал и был бы способен пересмотреть послевоенные условия миропорядка временных победителей.
Если бы кто-то додумался, пусть и с опозданием, что в 1914 году не разрыв всех связей, не торговая блокада, а, наоборот, отказ от "национальных интересов" в пользу свободной торговли и трансграничных коммуникаций помог бы избежать войны. Что удержать тогда общими интересами мир – вот это была бы настоящая победа. Если бы, уже предчувствуя новую войну, начали бы с отмены военных виз, контрибуций и репараций, и, шаг за шагом, снимали бы торговые и прочие ограничения, вовлекая страны, ту же Германию, не в говорильню Лиги Наций, а в реально свободный общий рынок, без препятствий для иностранных инвестиций. Может, тогда начало следующей войны удалось бы отодвинуть. Может, её энергетический запал израсходовался бы в протяжённом невоенном противостоянии пополам с крепнущими экономическими связями. А без этого всего вторая война после первой оставалась неизбежной.
Потому что первопричина обеих осталась там, где и была – в погубленной прекрасной эпохе модерна, красиво страдавшей от ужасной несправедливости и звериного оскала капитализма.
! Орфография и стилистика автора сохранены
