Нужна вовсе не "великая литература", а великая, прекрасная и полезная жизнь. А литература мож. быть и "кой-какая", — "на задворках".
В.В. Розанов
Невежественный народ легко убедить в несправедливости того, что ему непонятно. Культура великая, искусство, как известно, "принадлежит народу". Соответственно, любое отрицание этого утверждения способствует нарастанию ненависти и раскручиванию спирали русского нацизма. Раз нас не уважают, то, с точки зрения гопоты из подворотни, в таком случае можно не просто ударить, а сделать это первым.
Это культурный код, скрепа и т.д. этой коллективной личности.
Но почему это не понимает поверхностный народ?
Ведь он в большинстве своем — это еще и субъекты в индивидуальном качестве. Можно сказать даже и то, что они — это 300 ученых, или ЛМО по аналогии с утверждением Б. Паскаля. Которые могли бы если не прекратить, то, во всяком случае, существенно ограничить возможности власти в использовании культуры в интересах русского нацизма.
В поисках ответа правомерно рассмотреть Великую Русскую Культуру с разных сторон.
А чем же она велика?
Главная проблема с этой точки зрения — это ее величие. Само по себе — это оценочное сравнение с целью демонстрации превосходства. Но проблема в том, что это т.н. "иллюзорное превосходство". И просвещенному сословию непростительно не понимать это.
Во-первых, Великая по сравнению с чем? Невозможно предъявить миру шкалу или методику, которая может обосновать ее превосходство над другими культурами. Немыслимо игнорировать хотя бы то, что более 70% предметов мирового культурного наследия находится в Италии и, несмотря на это, там нет никакой эйфории по этому поводу.
Во-вторых, то, что принято называть Великой Русской Культурой, — это не что иное, как бесспорно гениальное исследование посредством третьего Кантовского разума тупиковой ветви цивилизации. Исследования бесспорно настолько гениального, что эстетика затмила этику.
Но оно не стало предостережением или инструкцией, предохраняющей мир от попадания в этот тупик или по пониманию русской души. Хотя бы в логике П. Чаадаева. Я уже не говорю о том, что описания российской жизни западными путешественниками и дипломатами на протяжении веков по своей сути продемонстрировали то же самое, только значительно лаконичнее. Взять хотя бы Астольфа де Кюстина, второй том наблюдений которого почти за двести лет так и не увидел свет в России на русском языке, независимо от степени вегетарианства ее властей. Следовательно, подобное величие явно не повод для гордости.
В-третьих, эта культура никак не стала народной. Это внесистемные достижения отдельных гениальных людей, а поверхностному народу приятно греться и светиться в лучах их славы. Нет никакого народа Чехова, Достоевского, Гоголя. Есть народ "Бесов", "Мертвых душ", глуповцы, наконец. Есть люди, прочитавшие Чехова, Достоевского, Гоголя, но не они определяют сознание этого народа. Тем более люди, сумевшие понять смысл прочитанного.
В-четвертых, раз речь идет о культуре, то она носит системный характер и сильна сочетанием ее элементов — бытовой, технической, политической, а не исключительно художественной. В основании пирамиды культуры расположена вежливость и доброжелательность. На ней базируются устроенность жизни, отношение к животным, а только выше красота и духовность. А если просвещенное сословие пытается нести духовность в неустроенность и противопоставлять их, то получается Россия.
Я уже не говорю словами Гете о том, что "истинное величие начинается с понимания собственного ничтожества".
Оборотная сторона величия — это тщеславие.
Великая Русская Культура (устами Н. Некрасова) говорит:
Наконец из Кенигсберга
Я приблизился к стране,
Где не любят Гуттенберга
И находят вкус в г*вне.
А убогая русская жизнь никоим образом не пытается изменить ни ПУТЬ, ни объект ЛЮБВИ, ни тем более ВКУС.
Этот народ не хочет изменить курс, он хочет наслаждаться и испытывать тщеславие от того, что некие гениальные люди так здорово описали его убожество. Не хочет видеть, что за вершинами эстетики всегда удобно не замечать провалы этики. Соответственно, и сама культура в России является не сферой общественного сознания, а сферой общественного тщеславия. В том числе и для поверхностного народа.
Еще одна оборотная сторона величия — это миссионерство.
Ведь даже поверхностный народ убежден, что памятники, монументы обязаны стоять везде, где они были поставлены. Пушкина и Достоевского обязаны любить и изучать везде, где это было велено ранее. А в Израиле обязаны принимать "Ленком", артисты которого добровольно становятся оружием пропаганды русского нацизма. В Германии никто не может покуситься на право различных интердевочек, ставящих Русский Мир в России, выходить на сцену и получать за это деньги.
Даже не все представители поверхностного народа понимают, что если выбор стоит между культурой и жизнью, то такая культура никому не нужна.
Взаимопроникновение культур также не может осуществляться по принципу взаимности. Это ведь не авиационное сообщение, где стороны договариваются о паритете в осуществлении рейсов.
И этот перечень можно продолжить.
Эта культура сложна в понимании.
Потому что ни одному нормальному человеку не понятно, почему народ своими страданиями наслаждается. Или почему он смеется над этим. Это служивая культура, которая не может выйти из державного течения. Это ей не позволяет гранит скреп. Михалковы в ней не творят, а служат. Артисты служат.
В СССР было около 25 армейских театров, "Ансамбль Александрова" и почти 30 ансамблей рангов пониже. Да и подобное "искусство" никого не удивляет.
Эта культура постоянно ищет и не может найти ответ на извечный русский вопрос: кто виноват? Причем настолько, что сама не может определиться со степенью своей ответственности за то, что происходит в России.
Разумеется, здесь на этот вопрос нельзя ответить однозначно. Пушкин, Достоевский и Ко не виноваты в том, что они гениально художественными средствами продемонстрировали миру суть варварского полународа. Русская культура пыталась стать предохранительным клапаном от варварства. Но беда ее в том, что стать им она не смогла.
Угрожает ли что-либо Русской Культуре?
В глобальном плане она космична, является инструментом познания русской души, и этим она защищена лучше всех ее защитников, вместе взятых. Единственная угроза для нее — это русская жизнь, российская действительность.
Может ли русская культура сформировать нормального человека в этой стране? Однозначно не сможет, что она и доказала. Все эти попытки она проиграла Великой Русской равнине.
Никакая культура не может предотвратить сползание в нацизм, в данном случае русский. Но без культуры из нацизма выбраться невозможно. Опыт послевоенной Германии и распада СССР — тому пример.
Почему культура в Германии помогла преодолеть нацизм, а в России он на нее опирается? Потому что сочетание Великой Русской культуры и российского иррационализма — это своеобразный Бином иррациональности, и он в данном случае бесконечен. Вот этот Бином и следует разложить на рациональные составляющие.
Насколько это понимает поверхностный народ, сложно сказать.
Увы — служители культуры,
сомкнув талантливые очи,
за безопасность и купюры
сдаются много раньше прочих.
И. Губерман
