Если бы мне потребовалось одной фразой определить настроение умеренно пропутинских элит (а это твердое большинство правящего класса) после пригожинского мятежа, я бы обратился к классике советской мультипликации – "похоже, пчелы начинают что-то подозревать".
В общем-то, аналогия с растревоженным ульем видится в любом случае вполне уместной, но важно понимать истинную причину этой тревоги. Она вовсе не в том, что пчелы почувствовали какую-то серьезную и реальную угрозу. В этом случае их реакция была бы куда более острой – рой снялся бы с места и полетел. Как раз наоборот, пчелы продолжают жить по-прежнему безмятежно, купаясь в золотой пыльце (ведь Путин, как и раньше, дает им все), но им перестало нравиться их собственное звучание – они прислушиваются к себе и понимают, что жужжат как-то иначе. То шершень какой-то помешает, то пчеломатка заистерит. Самый большой удар Пригожин нанес не столько по Путину, сколько по общей атмосфере улья. Она перестала быть благостной. Сбилась мантра путинских элит, бесконечным повторением которой они успокаивали себя все эти долгие месяцы войны.
Путинские лоялисты так прожужжали уши своей мантрой, что не представляет никакого труда здесь ее воспроизвести:
- Война была ошибкой, но придется доводить дело до конца, иначе будет хуже;
- Жизнь изменится необратимо, но без Запада можно прожить;
- Война затянется на десятилетия, но ресурсов хватит;
- Путин может прожить до девяноста лет. Пока он жив, ничего не изменится. Просто все будет медленно приходить в упадок;
- Даже если Путин умрет, то все равно ничего не изменится, потому что власть достанется по наследству новому Путину, и все продолжится;
- Может быть, при внуках и правнуках все-таки что-то поменяется, но мы этого не увидим.
До последних событий реальность отскакивала от этой мантры как горох от стены. Что бы ни случилось, оно трактовалось в духе "все, что Путина не убивает, делает нас сильнее". Пригожинский мятеж прошелся серпом по этой мантре. Выяснилось, что все не так однозначно. Что пять тысяч вооруженных и рассерженных людей могут беспрепятственно пройти маршем от Ростова до Москвы; что Путин может сначала бесследно исчезнуть, а потом заистерить и броситься в гущу толпы; что для обороны Москвы, как в 41-м, нужно поднимать кремлевских курсантов и объявлять выходной. Этого элите уже не развидеть. Ей прилетело из прошлого, и пчелы начали подозревать, что "лихие девяностые" отнюдь не закончились.
Я думаю, что на первом этапе последствия мятежа для кремлевской элиты будут не политические, а психологические. Он травмировал ее историческую память. Теперь они будут знать, что, оказывается, и так можно. Глубинные причины кризиса не устранены, поскольку они неустранимы. Рецидивы поэтому неизбежны. Но каждый новый рецидив будет проходить на все более тяжелом психологическом фоне, постепенно сдвигающемся из “зоны эйфории” в “зону депрессии”.
! Орфография и стилистика автора сохранены
