Я хорошо помню ощущение первых дней. Пост "Лентача", состоящий из одного слова — "пи**ец". Тогда казалось, что все это настолько противоестественно, что просто не может долго продолжаться. Никто ничего не понимал. Посреди реальности образовалась дыра, куда валилось все. Казалось, что ужас перед ней — первое по-настоящему существенное основание для консолидации общества. Которой не случилось ни в 2018, ни в 2014, ни в 2011. Wishful thinking: ужас, в отличие от страха, по определению не может быть основанием.
Те, кто были около власти, вышли из этого замешательства быстрее. Все их усилия первых дней были направлены на то, чтобы подать происходящее пусть как хоть в какой-то степени, но нормальное. Технически это было сделано хорошо. Аппарат пропаганды, над которым было принято смеяться, через серии дискурсивных операций смог поэтапно навязать интерпретацию, при которой происходящая е**нь могла восприниматься многими как нечто почти даже приемлемое. Выбора не было, и потерь почти нет, и не война, а операция. И вообще все ради любви. Немножко только подождите.
После стабилизации символического порядка началось исследование пределов его растяжимости. Срочники? Нет, конечно, только контрактники. Да и те могут написать отказ. Удары по жилым массивам? Нет, только военные объекты, ювелирная работа. И вообще сражаемся с нациками, которые держат украинских солдат чуть ли не в заложниках. Зэки на фронте? Да бросьте, это слухи. Хотя да, чуть-чуть, но это же лучше, чем гнать туда ваших детей? Никакой мобилизации, мы же не воююем. Ну, может, разве что только частичная. И никакой ядерной войны.
Все это охватывается даже не метафорой про лягушку, которая, кстати, вопреки всеобщему убеждению, выпрыгивает, а не варится заживо. Скорее, здесь вспоминается известный парадокс корабля Тесея: если проект корабля сохраняется, но его детали постепенно меняются, осуществляется перманентный ремонт, то остается ли он все тем же? Аристотель ответил, что да: ведь его форма, формальная причина, сохраняется.
Но, если не ограничиваться ремонтом, а, прямо в море перестраивать корабль, сегмент за сегментом, от корпуса к обшивке — он будет восприниматься все равно как тот же. Только нужно делать это постепенно: если менять форму потихоньку, то никто не заметит разницы. Нормальность как будто бы все та же, она никуда не девалась.
Людей пугает новое. То, что разрушает сложившийся порядок, обескураживает. Людям не нравится, когда их реальность перестраивается, их это фрустрирует. Но, если избегать эффекта новизны, вводить изменения по чуть-чуть, поддерживать приемлемый уровень дефицита удовольствия, то открываются практически неисчерпаемые возможности гибкости формы. И совершенно неважно, насколько жестокой, людоедской будет эта новая норма.
! Орфография и стилистика автора сохранены
