Известный и уважаемый политик Андрюс Кубилюс написал очень резонансную статью "Наши "русские" психологические комплексы". И она, что называется, пошла в народ.
Разумеется, до глубинного народа она не дошла, но "поверхностный" народ ее воспринял всерьез. На нее ссылаются, ее цитируют и ей оппонируют коллеги. Я тоже в таком случае позволю себе присоединиться к дискуссии.
Суть моего комментария сводится к двум вопросам. Во-первых, очень краткий анализ содержания статьи. Во-вторых, анализ реакции на статью среди российской оппозиции.
Что касается содержания статьи, то буду предельно лаконичен.
Возможна демократия в России или невозможна демократия в России — науке это неизвестно. Без победы Украины, привлечения к ответственности российского руководства, выплаты репараций и преодоления имперского синдрома у россиян — Русской Матрицы — разговор на эту тему преждевременен. Пока предпосылки русской демократии в большей степени в ведении ВСУ и поставляемых им западных вооружений.
Что же касается российских комплексов, то они действительно существуют.
Но, перефразируя старика Фрейда, или его апокриф, можно сказать: иногда комплексы — это просто комплексы. Как и любые комплексы, они преодолимы.
Что касается меня, то я со своей стороны предлагаю для этого целый ряд мер терапевтического и хирургического характера. Прежде всего, делегитимизацию путинского режима и рационализацию той территории, которая сегодня именуется Россией.
И, разумеется, я могу только поблагодарить Андрюса Кубилюса за то, что он искренне озабочен и реально помогает российским оппозиционерам.
Этим с точки зрения содержания я бы ограничился.
Теперь я позволю себе одно отступление.
Если кто-либо адресуется российской аудиторией и, соответственно, пытается прогнозировать ее реакцию, то, прежде всего, неплохо бы прочитать небольшой текст лекции великого русского человека И.П. Павлова "Об уме и о русском уме в частности". Сама по себе личность этого человека снимает сразу вопросы как о русофобии и ксенофобии, так и о компетентности. Так вот именно в ней говорится о том, что русский ум подменяет концентрацию скоростью и натиском, а также предпочитает оперирование словами вместо фактов. И т.д.
Андрюс Кубилюс написал статью для западной аудитории прежде всего в поддержку российской оппозиции. Он является одним из наиболее авторитетных для российской оппозиции политиков, хотя бы в силу владения предметом, в отличие от политиков США и Западной Европы.
Наблюдаем реакцию. И скорость, и натиск, и реакция на слово "демократия" налицо.
Мне довелось прочитать ряд текстов. "Европейский политик верит в российскую демократию, Навальный, сидя в тюрьме, любит Россию, а многие российские оппозиционеры, сидя на Западе, позволяют себе в этом усомниться". "Европейский политик верит в будущее демократии в России".
Целый ряд скоропалительных и не вполне продуманных инициатив, предлагающих срочные меры по установлению демократии в России и даже по объединению для этого российской оппозиции. При этом я не берусь никого и ни в чем обвинять. Сегодня в рядах российской оппозиции огромное число умных и порядочных людей. Но следует сопоставлять возможности и реальности.
Трансформация России превосходит по сложности и масштабам возможности российской оппозиции. Возможности российской оппозиции сегодня — это в большей степени экспертиза, аналитика и дестабилизация режима. Да и рассматривать российскую оппозицию в качестве единого целого тоже невозможно.
Для формирования единой оппозиции необходимо прежде всего сформировать единую позицию. Пока на это место может претендовать только позиция империи.
Но далеко не вся оппозиция, как антивоенная, так и антипутинская, является антиимперской. Более того. Следует реально оценить масштаб проблемы. Это не поиск Аденауэра в оккупированной Германии с дисциплинированным, законопослушным, трудолюбивым народом, на счету которого значительная часть мировой культуры, науки и техники.
Какому Госсовету, каким персоналиям сегодня под силу преодолеть сформировавшийся российский иррационализм?
— Иррационально огромную территорию, веками управляемую из единого центра;
— иррациональную политическую систему, балансирующую на острие Спасской башни;
— иррациональную экономику, десятилетиями настроенную на грабеж;
— очеловечить не менее чем стомиллионную расчеловеченную массу, пребывающую в состоянии идиотизма, шизофрении или паранойи.
Уточнить диагноз кроме Карла Юнга тоже некому.
И это при том, что только одна ветвь российской оппозиции отчетливо понимает, что реформировать в России нечего и следует учреждать государство с нуля. А другая ставит вопрос о деколонизации. Причем для деколонизации на сегодняшний день есть всего несколько команд, обладающих признаками легитимности, а не маргинальности.
Есть еще одна проблема российской оппозиции. Это пассионарность, которая близка и понятна населению, чья жизнь не стоит и ломаного гроша и постоянно девальвируется. В России сто пять лет назад к власти уже приходила пассионарная оппозиция. Она шла на каторгу и в ссылки, она без колебаний распоряжалась и своими, и чужими жизнями ради своих идей. Последствия очевидны.
Все пассионарии должны быть немедленно освобождены, все их палачи должны быть привлечены к ответственности.
Но, может быть, настало время понять, что после Победы Украины необходимо сделать вывод о том, что ценности империи, страны с бескрайним границ протяжением следует низвести до нуля в пользу обычной жизни?
Вопрос сегодня не в готовности или неготовности оппозиции свергать Путина.
Вопрос в способности или неспособности изменить жизнь на этой территории.
Построение демократии в России сегодня не под силу ни российскому населению, народа там нет, ни российской оппозиции. Запад должен понять, что это приоритетная задача, залог будущей стабильности и безопасности.
В 1991 г. уже была совершена ошибка. Все поверили ликующим толпам людей у Белого Дома, миллионным митингам и демонстрациям в Москве. Я сам это хорошо помню, сам принимал в них участие. Только тогда это была преимущественно либо молодежь, либо шестидесятники. Последних нет, а та молодежь сегодня в основном вне России.
Поэтому сегодня следует оказать самую серьезную поддержку российской оппозиции и немногочисленным здоровым силам прежде всего в рационализации государственного устройства этой территории. В противном случае отцом русской демократии надолго останется Русская Матрица, которую столь успешно демонстрирует Путин.
"Первое свойство ума, которое я установил, — это чрезвычайное сосредоточение мысли, стремление мысли безотступно думать, держаться на том вопросе, который намечен для разрешения. Держаться дни, недели, месяцы, годы, а в иных случаях и всю жизнь. Очевидно, у нас рекомендующими чертами являются не сосредоточенность, а натиск, быстрота, налет.
Второй прием ума — это стремление мысли придти в непосредственное общение с действительностью, минуя все перегородки и сигналы, которые стоят между действительностью и познающим умом. В науке нельзя обойтись без методики, без посредников, и ум всегда разбирается в этой методике, чтоб она не исказила действительности. Мы знаем, что судьба всей нашей работы зависит от правильной методики. Неверна методика, неправильно передают действительность сигналы — и вы получаете неверные, ошибочные, фальшивые результаты. Конечно, методика для научного ума — только первый посредник. За ней идет другой посредник — это слово.
Вы видите, до чего русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует. Что мы действительно живем словами, это доказывают такие факты. Это приговор над русской мыслью, она знает только слова и не хочет прикоснуться к действительности.
Таким образом, господа, вы видите, что русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни. Я вам приводил примеры относительно студентов и докторов. Но почему эти примеры относить только к студентам, докторам? Ведь это общая, характерная черта русского ума. Если ум пишет разные алгебраические формулы и не умеет их приложить к жизни, не понимает их значения, то почему вы думаете, что он говорит слова и понимает их.
Мы главным образом интересуемся и оперируем словами, мало заботясь о том, какова действительность.
Особенная черта — это свобода, абсолютная свобода мысли, свобода, доходящая прямо до абсурдных вещей, до того, чтобы сметь отвергнуть то, что установлено в науке, как непреложное. Если я такой смелости, такой свободы не допущу, я нового никогда не увижу.
Следующее качество ума — это привязанность мысли к той идее, на которой вы остановились. Если нет привязанности — нет и энергии, нет и успеха. Вы должны любить свою идею, чтобы стараться для ее оправдания. И если что-нибудь оказывается противным вашей идее, вы должны ее принести в жертву, должны от нее отказаться. Значит, привязанность, связанная с абсолютным беспристрастием, — такова следующая черта ума. Вот почему одно из мучений ученого человека — это постоянные сомнения, когда возникает новая подробность, новое обстоятельство.
Посмотрим, что в этом отношении у нас. Привязанность у нас есть. Много таких, которые стоят на определенной идее. Но абсолютного беспристрастия — его нет.
Мы глухи к возражениям не только со стороны иначе думающих, но и со стороны действительности.
Пятая черта — это обстоятельность, детальность мысли. Что такое действительность? Это есть воплощение различных условий, степени, меры, веса, числа. Вне этого действительности нет.
То же самое, если вы спуститесь и к сложности жизни. Сколько раз какое-либо маленькое явленьице, которое едва уловил ваш взгляд, перевертывает все вверх дном и является началом нового открытия. Все дело в детальной оценке подробностей, условий. Это основная черта ума. Что же? Как эта черта в русском уме? Очень плохо. Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом. Мы все достоинство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями. Это наша основная черта.
У нас есть пословица: "Что русскому здорово, то немцу — смерть", пословица, в которой чуть ли не заключается похвальба своей дикостью. Но я думаю, что гораздо справедливее было бы сказать наоборот: "То, что здорово немцу, то русскому — смерть". Я верю, что социал-демократы немцы приобретут еще новую силу, а мы из-за нашей русской социал-демократии, быть может, кончим наше политическое существование.
Следующее свойство ума — это стремление научной мысли к простоте. Простота и ясность — это идеал познания. Вы знаете, что в технике самое простое решение задачи — это и самое ценное. Сложное достижение ничего не стоит. Точно так же мы очень хорошо знаем, что основной признак гениального ума — это простота.
Русский человек, не знаю почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом, чего никогда не допустит иностранец. Иностранец никогда не удержится от вопроса. Бывали у меня одновременно и русские, и иностранцы. И в то время, как русский поддакивает, на самом деле не понимая, иностранец непременно допытывается до корня дела. И это проходит насквозь красной нитью через все.
Следующее свойство ума — это стремление к истине. Люди часто проводят всю жизнь в кабинете, отыскивая истину. Но это стремление распадается на два акта. Во-первых, стремление к приобретению новых истин, любопытство, любознательность. А другое — это стремление постоянно возвращаться к добытой истине, постоянно убеждаться и наслаждаться тем, что то, что ты приобрел, есть действительно истина, а не мираж. Одно без другого теряет смысл. Если вы обратитесь к молодому ученому, научному эмбриону, то вы отчетливо видите, что стремление к истине в нем есть, но у него нет стремления к абсолютной гарантии, что это — истина. Он с удовольствием набирает результаты и не задает вопроса, а не есть ли это ошибка? В то время как ученого пленяет не столько то, что это новизна, а что это действительно прочная истина. А что же у нас?
А у нас прежде всего первое — это стремление к новизне, любопытство. Достаточно нам что-либо узнать, и интерес наш этим кончается. ("А, это все уже известно".) Как я говорил на прошлой лекции, истинные любители истины любуются на старые истины, для них — это процесс наслаждения. А у нас — это прописная, избитая истина, и она больше нас не интересует, мы ее забываем, она больше для нас не существует, не определяет наше положение. Разве это верно?
Перейдем к последней черте ума. Так как достижение истины сопряжено с большим трудом и муками, то понятно, что человек, в конце концов, постоянно живет в покорности истине, научается глубокому смирению, ибо он знает, что стоит истина. Так ли у нас? У нас этого нет, у нас наоборот. Я прямо обращаюсь к крупным примерам. Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность? И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды? Нисколько! Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества! И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически!
Я перебрал все черты, которые характеризуют плодотворный научный ум. Как вы видите, у нас обстоит дело так, что в отношении почти каждой черты мы стоим на невыгодной стороне. Например, у нас есть любопытство, но мы равнодушны к абсолютности, непреложности мысли. Или из черты детальности ума мы вместо специальности берем общие положения. Мы постоянно берем невыгодную линию, и у нас нет силы идти по главной линии. Понятно, что в результате получается масса несоответствия с окружающей действительностью.
Ум есть познание, приспособление к действительности. Если я действительности не вижу, то как же я могу ей соответствовать? Здесь всегда неизбежен разлад.
Нарисованная мною характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. А я сказал с самого начала, что мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия. Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк. Что, я наслаждаюсь несчастьем русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства — сознать то, что есть. А другое вот что.
Ну хорошо, мы, быть может, лишимся политической независимости, мы подойдем под пяту одного, другого, третьего. Но мы жить все-таки будем! Следовательно, для будущего нам полезно иметь о себе представление. Нам важно отчетливо сознавать, что мы такое. Вы понимаете, что если я родился с сердечным пороком и этого не знаю, то я начну вести себя как здоровый человек, и это вскоре даст себя знать. Я окончу свою жизнь очень рано и трагически. Если же я буду испытан врачом, который скажет, что вот у вас порок сердца, но если вы к этому будете приспособляться, то вы сможете прожить и до 50 лет. Значит, всегда полезно знать, кто я такой.
Затем еще есть и отрадная точка зрения. Ведь ум животных и человека — это есть специальный орган развития. На нем всего больше сказываются жизненные влияния, и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть и надежды, некоторые шансы. Я говорю, что это основывается уже на научных фактах. Вы можете иметь нервную систему с очень слабым развитием важного тормозного процесса, того, который устанавливает порядок, меру. И вы будете наблюдать все последствия такого слабого развития. Но после определенной практики, тренировки на наших глазах идет усовершенствование нервной системы, и очень большое. Значит, невзирая на то, что произошло, все-таки надежды терять не должны".
