Иван Петров прослеживает поддержку населением России демократических сил в исторической перспективе за последние два века. Начиная с западников (как называли в 19-м веке демократов в противовес славянофилам), на выборах в Государственную думу в начале 20-го века, затем в Учредительное собрание ("демократической" была партия Кадетов) и, наконец, в современную, постсоветскую эпоху. Цифры, которые приводит автор, неутешительны: за демократов в России/Российской империи всегда голосовало подавляющее меньшинство населения.
И краеугольные выводы, который делает автор из своего мини-исследования:
1. Нет вины российского демократического движения в его неудачах. На протяжении века оно делало всё возможное для реализации своего проекта, но его усилия разбивались об отсутствие народной поддержки.
2. Прекрасная Россия будущего не может быть построена. Создание демократического государства требует необходимого условия — демократических избирателей.
Если с приводимыми цифрами и констатацией минимальной поддержки россиянами сил, которые принято называть демократическими, не поспоришь, то в отношении выводов, которые делает автор, есть существенные возражения.
"Создание демократического государства требует необходимого условия — демократических избирателей".
Ребята, создание демократического государства требует не только демократических избирателей — но, вообще-то говоря, и демократических политиков.
А если считающийся лучшим из лучших, либерайнейшим из демократов — Борис Немцов — в 1999–2000 годах активно агитировал за кандидата в президенты шефа русского гестапо Путина В.В., одобрял бомбежки Чечни, называя за это Путина "ответственным человеком, не боящимся принимать сложные решения", и вообще честным человеком, который и нужен России, — то стоит ли удивляться, что за такими демократами мало кто хочет идти?
Откуда в России в принципе взяться демократическому избирателю, если считающиеся демократами политики агитируют на президентских выборах за шефа русского гестапо?
В России новейшего времени настоящих демократических политиков вообще не было (кроме разве что Валерии Новодворской — которая была исключением, подтверждающим правило).
Потому и маете те, що маете. Все закономерно и логично.
Но автор пишет не только о современной России. Он вспоминает 19-й век, разделение "русского интеллектуального общества" на западников и славянофилов, по умолчанию предлагая нам воспринимать западников как либералов того времени. Их, кстати, называли еще революционными демократами.
На самом деле они такие же западники, как нынешние демократы — демократы.
Если не повторять сложившиеся в общественном сознании стереотипы, а вникнуть в суть, то на поверку западники оказываются такими же славянофилами и имперцами, как и их тогдашние оппоненты, как и нынешние типа демократы.
Приведу на этот счет выдержки из двухтомника моего отца "Евреи и "Советский проект".
* * *
Федор Достоевский в июне 1873 года записал в своем "Дневнике писателя": "Именно самые ярые-то западники наши... и становились в то же время отрицателями Европы, становились в ряды крайне левой... И что же: вышло так, что тем самым сами и обозначили себя самыми ревностными русскими, борцами за Русь и русский дух... Белинский, например, страстно увлекавшийся по натуре своей человек, примкнул, чуть не из первых русских, прямо к европейским социалистам, отрицавшим уже весь порядок европейской цивилизации, а между тем у нас, в русской литературе, воевал с славянофилами до конца, по-видимому, за совсем противУположное. Как удивился бы он, если б те же славянофилы сказали ему тогда, что он-то и есть самый крайний боец за русскую правду, за русскую особь, за русское начало, именно за все то, что он отрицал в России для Европы, считал басней, мало того: если б доказали ему, что в некотором смысле он-то и есть по-настоящему консерватор — и именно потому, что в Европе он социалист и революционер? Да и в самом деле оно ведь почти так и было".
Писатель с гениальной прозорливостью заметил, что не только славянофилы (к которым он и сам относился), но и русские "западники", по существу, являются "отрицателями Европы", то есть антизападниками. В самом деле, хотя социалистические течения получили в Европе середины ХIХ века заметное развитие и кое-кто даже утверждал, что уже и "призрак коммунизма бродит по Европе", главный вектор движения Европы (Запада) указывал на капитализм и либерализм. А российские "западники" умудрились в той же Европе набраться, как собаки блох, исключительно крайне левых идей. И дело тут не в 60-х годах: Достоевский приводит в пример Белинского, а тот уже в 1848 году умер.
Федор Михайлович не случайно увидел в приверженности "западников" крайне левым идеям проявление "русского духа" или, как сказал бы Федотов, "московского духа". Социализм "отрицает весь порядок европейской цивилизации", так ведь "и русский, московский дух" этот европейский (буржуазный, либеральный) порядок на дух не выносит. Выше мы видели: "Свобода для москвича — понятие отрицательное: синоним распущенности...", так ведь и социалисты и их русские последователи "не находят политическую свободу достаточно привлекательным идеалом", и это еще слишком мягко сказано.
Выходит, оба крайних течения русской мысли середины XIX века, хотя и заимствовали свои идеи на Западе, из всего разнообразия идей, имевших хождение на "рынке" Европы, выбрали те, которые более отвечали "русскому духу", и этим "духом" их напитали.
В предыдущей главе приведена важная мысль французского историка и социолога Жака Ревеля: "В мире была всего одна революция — это переход от примата общинного, коллективистского сознания к приоритету индивидуального, частного". Общества первого типа, основанные на общинности, коллективизме, подчинении всех его членов вожаку (вождю племени, царю, королю, императору), есть общества традиционные. Самодержавно-феодальная Россия относилась к обществам этого типа. К ним, как не трудно понять, относится и социалистическое общество. Русские "западники", или революционные демократы, были такие прогрессивные-прогрессивные, но они тоже были пропитаны "московским" духом, духом традиционного общества, и потому ухватились за социализм, с виду весьма прогрессивный, а на деле представляющий собой реинкарнацию все того же традиционного общества. Привычка, стремление к свободе воспитываются жизнью в свободном обществе. Русские (великороссы) никогда в свободном обществе не жили, потому к политической свободе и не стремились.
Кстати, раздел дневника, в котором Достоевский с удивлением говорит о том, что русские "западники" оказались на деле "антизападниками", он назвал: "Мой парадокс". Но парадокс этот был не его, а русского общества: до самого конца XIX века в российском общественно-политическом движении доминировала эта "сладкая парочка" — славянофилы и революционные демократы (западники) с их последователями, и не было сколько-нибудь заметных сил, которые бы выступали за переход страны к современному, либерально-демократическому обществу.
В середине XIX века в русских консервативных (славянофильских) и революционных ("западнических") кругах возник своеобразный консенсус в отношении к общине, социализму, буржуазности, "гнилому" Западу: за общинно-коллективистский, социалистический строй и против буржуазного, либерально-демократического, западного.
* * *
Соответственно, не было настоящих демократических партий ни в царской Государственной думе, ни даже в Учредительном собрании — те, кто считался демократом, все поголовно были за Единую Неделимую Россию, то есть за ту же империю, что и матерые державники и черносотенцы, только за либеральную империю, как теперь это назовет небезызвестный и либерайнейший наш Чубайс.
Один из краеугольных пунктов программы Конституционно-демократической партии (Конституционных демократов) предполагал унитарное устройство России, недопущение её федерализации, провозглашение принципа "единой и неделимой России". Исключение делалось только для Финляндии и Польши — но и им кадеты готовы были предоставить лишь конституционную автономию, но не независимость.
В конце концов, не случайно выражение "Либерал в России заканчивается там, где начинается национальный вопрос" не вчера и не мной придумано.
Поэтому первый основополагающий вывод автора — "Нет вины российского демократического движения в его неудачах. На протяжении века оно делало всё возможное для реализации своего проекта, но его усилия разбивались об отсутствие народной поддержки" — выглядит более чем пикантным.
Не было в России демократических политиков вообще никогда за всю историю ее существования, соответственно, не было никакого демократического движения — поэтому как можно говорить об удачах или неудачах движения, которого не было в природе?
Да, "демократическое движение" — тут автор прав — "делало все возможное для реализации своего проекта" — вот только что это был за проект? Этот проект по сути своей был тем же имперским проектом, только в блестящей либеральной упаковке.
10 лет демократически избранный президент-демократ Ельцин реализовывал свой проект — никто ведь не мешал! — вбомбил в землю Грозный, десятки тысяч чеченцев и чеченских аулов, одарил на прощание страну Путиным. — Замечательный демократический проект! И зря автор сетует, что не реализованный — реализованный, и вполне успешно. Вот только демократическим его назвать трудновато. Но реализовывали-то самые что ни на есть либеральные демократы. Или демократические либералы — кому как больше нравится.
"Русские европейцы", "Европейская Россия", "Счастливая Россия будущего" — это все набор ничего не значащих пустопорожних оксюморонов. Да и выражение "Российский демократ", "Российский либерал" — тоже, по большому счету, — оксюморон.
Пока российские демократы не переболеют имперством, синдромом "старшего брата", национальным чванством, пока не поймут, что корень зла Российского государства, которое на протяжении шести веков в разных своих инкарнациях не могло дать себе ладу, а по отношению к населению вело себя как оккупационная армия (А. Герцен) — в его имперской матрице, до тех пор не будет никакой "счастливой России будущего".
Никакое "устойчивое меньшинство в 5–15 процентов Русских Европейцев" не сможет построить Европейскую Россию ни на какой территории. Те "Русские Европейцы", которые есть на сегодня в наличии (осуждающие войну в Украине, но, например, до сих пор считающие, что в Чечне Россия все делала правильно), будут, как и при Дедушке, думать, что строят Европейскую Россию, а на выходе, как при том же Дедушке, получится автомат Калашникова и Путин.
