Умиляет и бесит, как культурная общественность прощается с Пиотровским. Мучительно и скорбно. Ей больно. Она сокрушенно оплакивает не то собственную утрату, не то трагическую судьбу самого персонажа, такого блестящего и так глупо погубившего свою бессмертную душу.
Именно эта культурная общественность породила "культуру понимания компромисса". А если отбросить политкорректность – культуру снисходительности к приспособленчеству и подлости. Это когда ты ради сохранения благотворительного фонда или прекрасного университета идешь в холуи к бандитской власти. Как всякие кузьминовы и касамары.
Можно же просто сохранять вечные культурные ценности и ради этого идти на компромисс с тиранией. Как делает это г-н директор музея мирового значения. Блестящий аристократ в шарфике. Он вправе быть выше мелкой сиюминутной политической суеты. Тирании приходят и уходят, а великая культура остается.
"Культура понимания компромисса" все же по умолчанию предполагает, что у компромисса есть какие-то границы, которые нельзя переходить. И когда кто-то эти границы очевидно переходит, наша жалосливая культурная общественность начинает жалеть и себя, в очередной раз осиротевшую, и самого "потерянного". Ведь каково ему, наверное, сейчас, бедненькому! О нем стараются говорить как об усопшем. Очень сдержанно. Не называя вещи своими именами. Не проговаривая до конца, что г-н директор Эрмитажа – обыкновенное нацистское г-но.
Он произвел на свет идеальный нацистский текст. О том, что через войну утверждают себя люди и народы. И не имеет никакого значения, произвел ли он этот текст по убеждениям или просто выслуживается. Несколько тысяч лет назад вот такие пиотровские воспевали лицо войны, похожее на лик Елены Прекрасной. Кассандра уже тогда объяснила им, что они ошиблись. Что лицо войны похоже не на лик Елены Прекрасной, а на задницу обезьяны. Как и их собственные лица.
! Орфография и стилистика автора сохранены
