"И вот теперь пришли за Мемориалом. Фашизм окончательно сбросил маску", — пишет Игорь Яковенко.
Он вспоминает первый Гражданский форум, состоявшийся ровно 20 лет назад, в ноябре 2001 года, в котором, как последний после Махатмы демократ, принял участие Владимир Путин: "Фашизм тогда пришел в маске. Хотя маска все время сползала и было нетрудно разглядеть под ней дьявольскую рожу. Но многим, в том числе и весьма достойным людям, очень не хотелось посмотреть правде в лицо и назвать путинский режим его истинным именем... На момент проведения Гражданского форума уже было уничтожено НТВ, и надо было очень крепко зажмурить глаза, чтобы не видеть, куда путинский режим тащит страну".
В принципе, все правильно пишет Игорь Александрович, только и он так до конца и не взглянул правде в лицо: на путинском режиме изначально не было никакой маски!
На момент проведения форума не только было уничтожено НТВ, но еще до того были взорваны дома в Москве, Буйнакске и Волгодонске, прошли "учения в Рязани" (для особо недогадливых, не умеющих складывать в уме "2" и "2", еще не уничтоженным на тот момент НТВ была показана передача "Рязанский сахар") и начался геноцид в Чечне. Это был фашизм в маске?
А потом были войны в Грузии, Украине, Сирии — это тоже еще был фашизм в маске?
И вот только теперь, когда пришли за "Мемориалом", маска окончательно сброшена?
Видимо, схожим образом оценивает ситуацию и писательница Людмила Петрушевская, отказавшаяся от звания лауреата Государственной премии в знак протеста против именно попытки генпрокуратуры ликвидировать "Мемориал".
Конечно, всё познается в сравнении. На фоне других лауреатов всяческих путинских премий, орденов и медалей отказ Петрушевской от премии выглядит поступком. Даже — Поступком. С большой буквы. Хоть так. Лучше поздно... Но все-таки неизбежно возникает вопрос: а зачем она вообще приняла эту премию? Ну хорошо, это был 2002 год, не понимала еще. Но почему только теперь отказалась? То есть, получается, ликвидация "Мемориала" для нее — это преступление более страшное, чем десятки тысяч убитых в собственной Чечне, а также в Грузии, Украине, Сирии?
Опять мы имеем дело с тем, что я условно называю "национально-корпоративной солидарностью". Когда трогают и даже убивают чужих (грузин, украинцев, сирийцев), чужаков (россиян, но не русских — чеченцев, например) — это можно стерпеть и даже принять награду из рук серийного убийцы; а вот когда дело касается своих, особливо — московских — это уже называется "фашизм окончательно сбросил маску".
Никакой маски путинский режим не сбрасывал ни окончательно, ни не окончательно.
Потому что маски на нем никогда не было. Он с самого начала, с момента взрывов домов и "учений в Рязани" явил свое лицо без всякой маски. И это было видно невооруженным глазом каждому, кто не зажмуривался, чтобы не видеть страшную правду.
С самого начала этот режим был фашистский. А от того, что кто-то этого не видел, или, точнее, зажмуривался, чтобы не видеть, он не переставал быть фашистским.
И это, конечно, классика по Нимёллеру:
сначала пришли за чеченцами, все (подавляющее большинство) молчали;
потом пришли за грузинами, все (подавляющее большинство) молчали;
потом пришли за украинцами, тут уже многие не просто молчали, а радовались;
потом пришли за сирийцами, все молчали.
А вот теперь пришли за "Мемориалом", и надо же: ба! — фашизм, оказывается, сбросил маску!
Через двадцать лет после непрекращающихся преступлений против человечности!
P. S. Вообще-то, надо еще удивляться, что за "Мемориалом" пришли так поздно, только двадцать лет спустя установления в России фашистского режима. Ну представьте, если бы в послевоенной Германии у власти оказались наследники нацистов, а канцлером стал штандартенфюрер из гестапо, долго ли общество "Memorium" смогло бы заниматься расследованием преступлений нацистов?
А ведь в России у власти — наследники и продолжатели дела Сталина. Ах, да, они же маскировались...
