Беспорядочный уход, точнее, бегство американцев из Афганистана, справедливо названное наблюдателями "Сайгон-2021", показывает, что не только российские власти не извлекают уроков из истории. Иначе, прежде чем смириться со вторичным пришествием талибов во власть в Афганистане, Байден и Ко вспомнили бы, чем закончилось первое правление талибов, в 1996–2001 годах. А закончилось оно одиннадцатым сентября в США. Именно на территории Исламского Эмирата Афганистан базировалась в те годы "Аль-Каида", именно Эмират после теракта 11 сентября предоставил убежище Бен Ладену.
Можно дискутировать, следовало ли сейчас американцам уходить из Афганистана, но то, КАК они ушли, бросив горы оружия, которое теперь достанется Талибану, бросив на произвол судьбы тысячи своих союзников, афганцев, которые за двадцать лет присутствия в стране американцев привыкли к относительно нормальной и относительно безопасной жизни, не под террором шариатских норм, что особенно коснулось женщин, — это за всякой гранью, и это позор.
В свое время я думал, что хуже Обамы не может быть президента США современности. Оказалось — может. После такого позора, после провала его политики по всем направлениям (не только в Афганистане) Байден, если он человек чести, должен как минимум подать в отставку.
Игорь Яковенко пишет о бессмысленности вмешательства "прогрессоров" в жизнь архаичного общества: "Вывод войск США был безальтернативной мерой. Американцы не должны гибнуть за демократию в других странах, и американские избиратели в этом практически единодушны". И далее: "...прогрессорские, просветительские войны обречены на поражение".
А если с территории Эмирата исходит непосредственная угроза США, что и продемонстрировало 11 сентября?
Сам же Игорь Александрович пишет о двух задачах, для решения которых американцы в 2001 году пришли в Афганистан и свергли режим талибов: обезопасить себя от повторения 11 сентября и помочь афганцам построить в своей стране демократию. С демократией, понятно, ничего не вышло, и именно к этому пункту относится тезис о бессмысленности вмешательства "прогрессоров" в жизнь архаичного общества ("Трудно быть богом" — еще когда, задолго до Афганистана, предрекали братья Стругацкие), а вот вероятность повторения терактов на американской территории теперь, с возрождением из пепла Исламского Эмирата Афганистан, как никогда высока.
По сути, бегством из Афганистана США обнулили ситуацию, вернув ее к исходной точке, к 2001 году. Сделав бессмысленными все усилия и все жертвы прошедших лет — более 20 тысяч раненых американцев и более двух тысяч погибших. А уверенность Байдена и его экспертов-прогнозистов в том, что не сможет 75-тысячный Талибан одолеть хорошо вооруженную 300-тысячную армию Афганистана и захватить власть в стране, способствовали тому, что они не предприняли никаких попыток о чем-то договориться с Талибаном, оговорить свой уход из страны хоть какими-то гарантиями для остающихся, а также прекращения ими террористической деятельности.
Сказанное, разумеется, не означает, что Талибан немедленно займется подготовкой теракта в США или даст прибежище очередной "Аль-Каиде". У талибов сейчас будет масса других забот. Кроме того, можно думать, что они-то как раз, в отличие от американцев, извлекли урок из прошлого и не захотят, чтобы американцы вернулись и снова свергли их — но рассчитывать только на это, не оговорив уход из Афганистана никакими гарантиями, я бы на месте американцев не рискнул.
А Лилия Шевцова успокаивает, в том числе самих американцев: да, конечно, сейчас их уход выглядит проигрышем, но ничего на самом деле страшного не случилось. В поражении — победа, если после поражения США проведут работу над ошибками, как они провели ее после поражения во Вьетнаме. "Америка не в первый раз демонстрирует умение ошибаться и неспособность соизмерять идеализм с реальностью. Но Америка не один раз демонстрировала своё умение концентрироваться и подниматься после поражения и дезориентации. Не исключено, что провал афганской миссии был Америке необходим для поиска нового пути", — пишет автор.
При том, что внешне нынешний уход США из Афганистана действительно напоминает их уход из Вьетнама, боюсь, дальнейшее развитие событий будет другим. Вьетнам — это другая цивилизация, другая религия (даомау — совокупность культов богини-матери в разных ипостасях, буддизм), там нет религиозного фанатизма. И вообще, Вьетнам — это светская страна. Афганистан — это фанатичный исламизм, взросший на дрожжах 40-летней кровавой вакханалии, со всеми прелестями шариата. В этом плане он похож на Иран (кстати, и свержение законной власти в Иране и Афганистане прошло по схожему сценарию: в Иране свергли шахиншаха Реза Пехлеви, а в Афганистане короля Захир-шаха). Боюсь, американцы, позволив талибам прийти к власти, обеспечили себе в будущем головную боль в виде еще одного теократического государства.
Это трудновато будет назвать победой, какая бы работа над ошибками ни была проведена.
* * *
В качестве лирического отступления предлагаю читателям два своих старых стихотворения времен советского присутствия в Афганистане. В конце концов, вся эта каша, эта кровавая вакханалия, длящаяся уже более 40 лет, была заварена советскими безумными старцами, совершенно не понимавшими, куда они лезут. Очень вероятно, что если бы не было советского вторжения в Афганистан, не разгорелся бы в таких масштабах мировой терроризм и не случилось бы 11 сентября в США.
Первое стихотворение было написано в начале 1986 года. Тема Афганистана была одной из самых болезненных, а потому запретных тем в СССР. Мы помним, какой обструкции (хотя на дворе был уже не 86-й, а 89-й год) на съезде народных депутатов СССР подвергли Андрея Дмитриевича Сахарова, когда он заговорил о преступности нашего вторжения в Афганистан, о миллионе (!) афганцев, погибших в результате этого вторжения!
Мой отец, прочтя это стихотворение, сказал, чтоб я не вздумал его кому-нибудь показать, а лучше всего — порвал и выбросил его. Но я не порвал и не выбросил, а года через полтора-два, когда в составе молодых поэтов и писателей Запорожья выступал в какой-то воинской части, прочел его солдатской аудитории.
После выступления ко мне подошел командир этих солдат, молоденький лейтенант, и пожал мне руку.
ОТЦУ НОВОРОЖДЕННОЙ
Сколько уж длится —
и сколько продлится...
Скольких не стало уж —
скольких не станет...
Там, за границей.
В Афганистане.
Как чумной глядишь ты... —
с дочкой поздравляют.
Ты хотел мальчишку.
Знаю. Знаю...
Только ведь мальчишка —
это так тревожно.
Нынче время слишком,
слишком ненадежно.
Много нынче горя...
Боль стучится тупо.
Небо.
Поле.
Горы.
Трупы.
Трупы.
Трупы.
Сколько уж длится —
и сколько продлится.
Скольких не стало уж —
скольких не станет.
Там, на чужой стороне, за границей.
В Афганистане.
В Афганистане.
И чужда чужбина.
И пришельцы чужды.
Ах, судьба-судьбина,
надо ль было? Нужно?!
Так зачем рожать — и
всё отдать для сына,
чтобы враз утратить
сына на чужбине.
А конец ведь — случай.
Краток, будто точка.
Так что, может, лучше,
что родилась дочка.
Сколько погибло их —
сколько погибнет...
Время бежит и щадить нас не станет,
если мы сами того не постигнем, —
что же случилось там,
в Афганистане.
Что ж теперь молчишь ты?...
Дочка? — Поздравляю.
Ты хотел мальчишку.
Ты хотел.
Я знаю...
Февраль 1986 г.
"АФГАНСКИЙ" ТРАМВАЙ
На улицах Запорожья появился трамвай, выкрашенный в защитный цвет — своеобразный музей на колесах. Внутри трамвая, под потолком, где обычно размещают картинки по правилам дорожного движения, висят фотографии ребят, погибших в Афганистане. На протяжении всего маршрута звучат "афганские" песни.
Он подъехал, траурно-зеленый.
В тишине был слышен ход минут.
И садились люди обреченно,
словно бы в последний свой маршрут.
Я вошел. И вздрогнул — совпаденье? —
В полутьме, в движеньях, шепотке
женщина — недвижна — на сиденьи
в черном обескрыленном платке.
Двери затворились с тяжким вздохом.
Замолчал шептавшийся вагон.
Тронулись. И — хлынула потоком
музыка внезапно, как — огонь!
И сквозь шум послышались команды,
охватил нешуточный испуг.
А домов безмолвные громады,
словно горы, высились вокруг.
Улицы — как горные долины.
Пассажиры мрачны, как бойцы.
И прошил нас очередью длинной
пролетевший мимо мотоцикл!
И совсем чужое в окнах солнце —
красное, от множества потерь.
А трамвай безудержно несется
и грохочет, будто БТР.
Обстановка, точно боевая.
На судьбу осталось уповать.
Вот сейчас — мне прыгать из трамвая!
Вот сейчас — кого-то убивать!
А потом — на чувства, и на солнце,
и на жизнь наложится табу.
Кажется, что бешено несемся
мы в огромном цинковом гробу!
Обезуметь можно от видений. —
Не хватает только лишь грозы.
Я вцепился пальцами в сиденье:
— Вывози, — шепчу я, — вывози!..
Впрочем, полно, что за наважденье?
Мы ушли. Мы вышли из войны.
Я вздохнул устало... С облегченьем...
Я — как виноватый без вины.
Полноте, чего же ты боишься? —
Въезд туда теперь уж запрещен.
Ну, а вдруг мы катим... по Тбилиси?
Или, может, где-нибудь еще?
Неспокойно нынче и тревожно.
Правила движенья — не в чести.
Потому трамвай пока что может,
хоть куда нас может завезти!
Остановка...
Снова покатили...
Спуски и подъемы...
Виражи...
За окном — нерадостны картины.
— Вывози, — шепчу я, — вывози...
Июль 1989 г.
Примечание из сегодня. С момента написания этого стихотворения прошло более 30 лет, 30 лет как нет уже Советского Союза, а трамвай так никуда и не вывез наследницу СэСэСэРа, Россию. Так и колесит он, разнузданный и разболтанный, давно съехавший с катушек и рельсов, уже не только по просторам бывшего Союза, но и по миру. После Тбилиси-89 было Баку-90, затем Вильнюс-91 и уже в эпоху новой демократической России — Чечня-94 и по сегодняшний день, снова Грузия-2008, Украина-2014 и по сегодняшний день, Сирия-2015 и тоже по сегодня...
Бог знает, кто может быть следующим, куда может завезти трамвай "Россия" с его безумным вагоновожатым. Единственная надежда — что теперь, после ухода из Афгана американцев, этот трамвай и его вагоновожатый, так улюлюкавший по адресу пиндосов-империалистов, добившийся закрытия их военных баз в Центральной Азии, получит такую головную боль, что ему будет не до того, чтобы куролесить по миру.
