Михаил Горбачев стоял у руля власти шесть лет и девять месяцев.
Первые три года этого срока казалось, что он легко и непринужденно поворачивает шарнир времен, технично разбирая то, что казалось несокрушимым, прокладывая короткую и прямую дорогу там, где, все были уверенны, что ее не может быть, и разворачивая историю одним усилием воли, убежденности и благонамеренного тщеславия. В этот момент он находился на такой высоте прижизненного политического успеха, на которой едва удавалось оказаться считанному числу политиков в истории человечества. Весь мир повторял Gorbacheff и известность его равнялась с известностью самых крупных исторических деятелей.
В следующие три года от месяца к месяцу становилось все яснее, что это не столько Горбачев поворачивает шарнир истории, сколько шарнир истории переворачивает Горбачева с ног на голову. То, что выглядело еще два года назад блистательным, представлялось теперь неточным, неуместным, слабым и неискренним. Самые верные друзья и соратники испытывали за него неловкость и стыд и один за другим отворачивались от него, кто-то явно, а кто-то внутренне. К концу своего правления – через три с половиной года – он уже выглядел одним из величайших неудачников в истории: человеком, который имел почти неограниченную власть в управлении могущественной империей, и вот теперь – потерял и эту власть, и саму империю. Причем, не под влиянием неодолимых обстоятельств, но только в результате (как казалось) собственной самонадеянности и безволия.
Однако, чем больше мы удалялись от ошеломительного "поражения Горбачева", тем яснее становился его исторический смысл. Это поражение и стало результатом главного устремления и главного усилия его политической деятельности - того демонтажа структур насилия, которое (в отличие от экономической реформы) больше занимало его ум и эмоции и которое ему действительно удалось. Выпущенные им на волю политические силы смели его. Иными словами, поражение Горбачева и было результатом его усилий, оно и было самой успешной "реформой Горбачева". Это было Великое Поражение. То есть победа, попутной жертвой которой он сам и стал.
Своим поражением-победой Горбачев представил нам одну из основных дилемм свободы, которую, впрочем, мы, кажется, не очень осознали: свобода есть не состояние, а возможность. И Горбачев, и большинство советских людей были уверены, что освобождение от тирании и есть момент перехода к демократии. Так, наверное, человек, никогда не видевший моря и никогда не плававший, оказавшись на пляже, проникается убеждением, что для того, чтобы поплыть, надо просто раздеться до трусов и прыгнуть в воду. И хотя это не так, чтобы это понять, нужно в какой-то момент оказаться в воде.
Жизнь, судьба или господь воздали должное этому подвигу поражения. Уже почти тридцать лет Михаил Горбачев живет в своем "после". Он не сошел с ума, грызя собственные руки от злости, что потерял власть, он не стал интеллектуальной проституткой, чтобы хотя бы остаться в ее тени. Он партикулярный человек, толстый, старомодный, старый. И неброско, ненарочно великий. Просто он действительно повернул шарнир времен. У него получилось. (Хотя шарнир и перевернул попутно его самого с ног на голову.) Потому что власть не главное, главное - шарнир.
! Орфография и стилистика автора сохранены
