Беларусские родные и друзья, а давайте не будем только впадать в эту самую. Ну пытается плюнуть в душу:"А вот я так, а вы мне ничё не сделаете". Уже сделали и еще сделаем. Жалко только кого-то пока неизвестного, у кого, возможно, сдадут нервы и он не захочет ждать справедливого суда (и лучше бы суд). Это очень тяжело - убивать даже пачвару.
Помню, я однажды убила крысу. Не хорошенькую домашнюю (они у нас жили, мы их любили, умные крыски), а наглую помоечную.
Мы жили в коммуналке на Новочеркасском. За стенкой была вся гопота с Малой Охты. Соседа вселила хитрая баба с торговой базы - нашла пьяницу-туберкулезника после зоны с отдельной хатой, поила его, фиктивно расписала с собой и привезла в свою комнату, а сама вселилась в его квартиру. Ну и начался ужас. У соседа и его компашки был большой чан. В нем они варили объедки, а также кипятили свои грязные шмотки: один способ для готовки и стирки, и все это на общей кухне. Сушить свою и детскую стирку мне приходилось в комнате: 1. Не углядишь - сопрут 2. По местам общего пользования бегали вши. И, наконец, в кухне появилась крыса.
Злобная, наглая, не боялась никого. Подлезала буквально к плите, когда я на нее что-то ставила.
У Путина, кажется, есть какое-то воспоминание, как он в угол крысу загнал. (Похоже, произошла какая-то реинкарнация в итоге). У меня было не так.
Как-то осенью со мной случилась привычная история - резко залихорадило. Температура доползла до 40, начался сухой кашель, на работу не смогла пойти, ползала держась за стены. В соседней комнате шел вечный пир. Питье у них было всегда, а проверяли добытые жидкости на пригодность они так: разливали немного по кухонному столу и зажигали спичку. Горит - значит, можно пить. При этом не травились, живучие. Сосед потом помер в Пскове, куда поехал к какой-то родне, от рака горла (но до сих пор иногда думаю, что это тоже я как-то причастна - когда он как-то на меня заматерился, я, замученная всем этим, сказала ему, чтоб закрыл свою глотку, а то она у него распухнет и он от этого сдохнет). Ну и вот - в день, о котором рассказываю, пение и ор за стеной прекратились, я вышла на кухню - пока дрыхнут, хоть кашу сварить. И тут крыса. Прыгнула на стол и глядит на пакет крупы в моей руке.
А меня шатает, тошнит, боюсь в обморок упасть. И поняла: не могу я больше эту крысу. Взяла палку от швабры, смотрю на крысу тупо. А она ходит себе, потешается надо мной. В солонку, поставленную на стол, залезла вот просто, чтоб поиздеваться. Потом на пол прыгнула, что-то - крошку или косточку - схватила, хрустит.
Вот не знаю, как вышло, но попала я ей палкой в голову с первого раза и насмерть. Потом газету принесла, взяла крысу газетой на какую-то картонку. Вынесла на помойку. Еле поднялась назад. Легла спать, и мне снилась крыса.
Сутки мне было больно и плохо, и даже жалко крысу. Вот не передать, как не по себе. Я представляла себе ее маленьких крысят, смешно даже. Даже когда температура прошла, убийство крысы оставалось в памяти. Хотя я была права - лучше убить крысу, чем ребенок заболеет инфекционной болезнью.
Потом мы сбежали из этой коммуналки в съемные квартиры и десять лет кочевали по съемным. И у нас жили домашние прекрасные крыски. А та была ужасна и враг. Но все равно убивать было тяжело, и пережить это тяжело.
Вот вспомнилось сегодня. Я еще сообразила, на чей взгляд похож взгляд этого инаугу...
! Орфография и стилистика автора сохранены
