Дежурство, которого не было, и пикет, который был

Мы на Немцовом мосту люди, самые обычные люди, и у нас бывает всякое.

Пришла на мост, там Татьяна и Павел. Минута молчания.

Ждала в напарники или Валеру, или Ваню. Была уверена, что Ваня не придёт. И вдруг вдали появляется Ваня. Пытаюсь вернуть Валеру домой, пока он ещё может вернуться. Сил у нас, независимых волонтёров Немцова моста, не так много, нужно их беречь. Дежурство втроём — роскошь. Ваня — против. Они с Валерой друзья.

Говорю Ване:

— Хорошо, тогда отпустите меня домой.

Ждём Валеру. Из-за неопределённости: то ли приезжать, то ли нет, Валера пришёл ближе к часу.

Оставляю мужчин одних на мемориале. Я очень и очень устала за последнее время. Хорошо, что хотя бы часть ночи отдохну дома.

Еду на последнем автобусе, потом на ночном автобусе, потом иду пешком. Москва летней ночью не пустая. Москва летней ночью наполнена жизнью и движением. Просто это иная жизнь, чем у нас, и даже иная, чем на Мосту.

Дома встречает возмущённый кот: никакой стабильности нет в моём поведении.

Что ещё сказать про это дежурство, которого не было? Наверное, про мемориал.

Вечером Татьяна привела его в порядок. Мемориал очень часто отражает душу того, кто за ним ухаживает. В мемориале, который оставила нам Татьяна, отражена её душа. Бесконечно добрая, немного шумная, надёжная и постоянная.

А теперь спать. Завтра в субботу смогу пойти на пикеты к памятнику Булату Окуджаве. Днём приезжаю на Арбат. Ещё издали вижу: в пикете с плакатом стоит Николай и к нему приближаются двое полицейских. Проверили документы — ушли.

После Николая встаю я. Ещё утром сделала плакат.

Только встала, подходят двое парней:

— О чём у Вас плакат? По поводу Грузии?

Вот не думала, когда делала плакат, про Грузию. Неправильно это, но не думала ни про Грузию, ни про Сирию. Думала в первую очередь про Беларусь, а ещё про Украину. Отвечаю парням:

— Да. И по поводу Грузии, и по поводу Украины и Беларуси.

Парни поддерживают.

Кто-то останавливается, кто-то поддерживает, кто-то останавливается.

И тут появляются полицейские. Их уже четверо.

Показывать или не показывать паспорт? Не показать — это круто. Но нужно понимать, что вероятность задержания в этом случае возрастает многократно. Нужно мне это? Нет. Риск должен быть оправданным. Но это моё мнение и моё отношение. Мнение обычного человека, который почему-то не хочет молчать. Каждый решает эту проблему по-своему. И каждое решение правильное и заслуживает уважения. Мне так кажется.

А полиция интересуется:

— Сколько вас? Все будете стоять?

И очень настойчиво. Зачем им? Хотя спрашивают внешне вполне доброжелательно. Смеются:

— Что же у вас за секреты такие? Зачем такая секретность?

Отошли. Но потом подходили и проверяли документы почти у всех.

И даже подошли по второму разу к Николаю. Проверять документы не стали, но проверили состояние плаката. Он держал длинный рулон с именами политзаключённых из Крыма. Плакат длинный, наверное, больше двух метров. Его держат достаточно высоко, и он спускается вниз со ступеньки памятника. Полиции не понравилось, что сначала плакат лежал не очень аккуратно:

— Последних фамилий не видно. Несправедливо получается, — выговаривают они Николаю.

Такой был пикет.

100 метров от памятника Окуджаве — звучит красивая музыка, танцуют пожилые пары. Я смотрю на них и думаю: "Это другая жизнь. Она может пересекаться с моей, но хочу ли я только такой жизни? Наверное, нет. Или пока что нет".

А потом был путь домой, по дороге решила завернуть в парикмахерскую. Подстриглась.

Дома на меня посмотрели и сказали:

— Стала похожа на эсерку. На большевичку — не похожа.

Такой был этот день. Конец лета. Скоро осень.

Карина Старостина