Мы живём в полицейском государстве!

Я очень аккуратна. Хотя и пытаюсь ходить на многие мероприятия, но на стопроцентное задержание не пойду. Характер не тот.

18 июня решила пойти на пикеты в поддержку крымских татар. Проходили они в традиционном месте — около администрации президента. Шла уже к самому концу, но это не имеет особого значения.

На выходе из метро увидела Сашу — замечательного человека. Мы вместе выходим из метро и... видим, что прямо перед дверьми администрации стоит Катя в окружении полиции и пикетчиков. Задерживают... Мы с Сашей подходим, он активно вмешивается в происходящее — пытается помочь Кате. Когда становится понятно, что помочь не получится, Саша говорит:

— Я поеду с Катей в ОВД.

Катю и Сашу увозят в ОВД "Китай-город". Нужно идти поддерживать Катю к ОВД, но перед этим нужно закончить пикеты. Кто-то встаёт на освободившееся таким образом место. Кто будет следующим? Я говорю:

— Давайте я.

А в голове проносится нехорошая мысль: "Куда лезешь?" Но кто-то должен? Почему не я?

Встаю в пикет с плакатом в поддержку крымских татар. Минуты через три к нам подъезжает полицейская легковушка. Из неё выходят двое полицейских и направляются прямо ко мне. Мне кажется, они идут очень медленно:

— Проедемте в отдел "Китай-город".

Зачем, в чём обвиняют — добиться нельзя — деревянные солдаты. Они смотрят на меня: видны только глаза, всё остальное под масками. Несколько минут препирательств — мои слабые доводы и доводы моих друзей не приводят ни к какому результату. Привозят в ОВД "Китай-город". Там Катя и Саша. Дальше я не буду всё подробно описывать. Спасибо Ане — общественному защитнику, которая быстро приехала. Спасибо адвокатам. Спасибо тем людям, которые поддерживали и ждали, пока нас выпустят.

В отделение полиции одновременно со мной привезли ещё одного молодого человека — совсем незнакомого. Через какое-то время пытаемся выяснить: кто такой? За что задержали?

— Зовут Кирилл. Задержали за пикет.

— Как за пикет? Не было Вас с нами?

Оказывается, Кирилл стоял в пикете отдельно от нас и не подозревал о нашем существовании, а мы не подозревали о его существовании. Стоял он не очень близко от нас, и тема у него была совсем другая. Он протестовал против поправок в Конституцию. Вот такая история.

Объявили, по какой статье задержаны — 20.2 ч. 5. Т.е. нарушение правил проведения массовых мероприятий. Хотя на этих пикетах мы настолько тщательно соблюдаем все нелепые правила, что самим бывает тошно. Ничего неожиданного.

Нас дожидались друзья.

Спасибо ещё раз всем.

А я... я должна была после пикета пойти домой и к вечеру привезти некоторые предметы для мемориала. Но поздно и сил уже нет. Но мы, на мосту, команда. Миша принёс что-то из дома, и получился маленький мемориал, мемориал, отражающий душу Миши, и оттого особо интересный.

На следующий день в 6:15 я была на мосту со своим универсальным вариантом мемориала. Рассвет, солнце вставало где-то за парком "Зарядье". На Мосту был ночной дежурный Миша и утренний Дмитрий. Мы с Мишей не видели друг друга очень давно. "Самоизоляция"... Рада была его повидать. Несколько слов друг другу, обновляем мемориал, и Миша уходит. После ночи всегда тяжело.

Я осталась немного поболтать с Дмитрием. До этого мы не встречались. Дежурные моста зачастую знают того, кого меняют, и того, кто меняет их. А дальше не всех.

Почему я посреди следующей ночи опять оказалась на Мосту?

Я считаю, что нужно постепенно собирать дежурных и постепенно восстанавливать мемориал. Может быть, рано, может быть, я тороплюсь, но мне так кажется. И никакие репетиции парадов и прочие безумства властей не должны помешать нам. А значит, я в какой-то мере ответственна за то, что творится на мосту. И значит, в достаточно ответственный момент — в момент репетиции парада — мне казалось, что я должна быть на мосту, на мемориале. А потом, утреннее дежурство всё равно моё. Может быть, я не права.

Мы болтаем с Гришей и Наташей.

Мемориал совсем маленький.

Ночная Москва полна молодёжи. Они проносятся мимо мемориала, мимо меня на велосипедах, на самокатах, на каких-то непонятных устройствах. Некоторые тормозят и читают.

Идут двое парней. Они останавливаются, читают. Потом один из них читает табличку про Ваню. У него становятся квадратные глаза (я такой реакции не помню), и он говорит:

— Что, это правда?

И я рассказываю немного про Ваню.

А молодёжь проходит и проезжает мимо, иногда замедляя свой бег на секунду.

Постепенно всё меньше и меньше машин на мосту, постепенно перекрывают город.

Всё меньше и меньше людей. Ещё никого не прогоняют с моста, но уже, по-видимому, никого и не пускают.

И только я сижу спиной к солнцу и жду. Мне это напомнило четверг — как медленно-медленно в мою сторону идут полицейские и до боли знакомо то, что будет дальше. Так же и тут, только там это длилось несколько минут, а тут целую вечность — два часа. Ожидание...

По той стороне моста проходят девушки, и одна из них вдруг громко кричит:

— Мы живём в полицейском государстве!

Проезжают автобусы, привозят полицию. Народу вокруг почти нет.

Полицейские начинают выгонять тех немногих прохожих, кто по-прежнему гуляет по мосту.

Подходит и ко мне полицейский:

— Собирайтесь-собирайтесь. Быстрее-быстрее.

— Куда торопиться? Торопиться некуда, — отвечаю я.

И не торопясь начинаю собирать мемориал. Кладу листочек с надписью.

— Ничего не оставляйте здесь!

Но зачем его слушать? Я делаю так, как решила заранее. Часть букета роз оставляю, часть беру с собой. Цветы в горшочках "поедут" ко мне домой. Портреты будут ждать следующей недели, будут ждать возрождения мемориала.

На мосту остаётся букетик роз, записка-табличка, написанная от руки, и значок.

На прощание я спрашиваю у недовольного полицейского:

— И когда кончится это безобразие?

— Почему безобразие? — удивляется он.

А я иду не торопясь к дому, где жил Борис Немцов. Оставляю там розы.

Ждать окончания репетиции парада не имеет смысла. Это многие-многие часы.

Домой-домой-домой.

Карина Старостина