Домашний арест Николая Платошкина стал полной неожиданностью. Этот политик всегда считался системным, в Интернете ходили неподтвержденные слухи о его дружбе с силовиками. Он поклонник Сталина, СССР и Берлинской стены – но в современной России это только плюс, не мешающий карьере, а помогающий ей. Долгое время его приглашали на телевидение. Сейчас, правда, перестали, но он остался ведущим передачи на провластной радиостанции "Комсомольская правда".
Сразу же пошли разные слухи – например, о том, что арест политика – это часть борьбы за власть в КПРФ. Но в компартию даже при всем желании нельзя "парашютировать" нового человека – да и сам Платошкин выбрал другую политическую траекторию, только что объявив о намерении возглавить некую номинально существующую партию "Альтернатива для России (Партия социалистического выбора)". Бороться за власть в КПРФ с альтернативной площадки по меньшей мере странно. Возникла и конспирологическая версия – что из Платошкина делают мученика для протестного электората – но она слишком сложна для отечественных политических реалий.
В чем же дело? И тут подсказкой может стать только что обнародованные результаты исследования Группы Белановского. А именно: что от власти уходят ее идейные сторонники, которых Белановский называет "правыми державниками". Во-первых, в России с "правой" и "левой" сторонами все непросто – и те, и другие могут быть поклонниками Сталина, тосковать по советскому величию и прислушиваться к хотя бы части аргументов Платошкина. А, во-вторых, левые державники (основная целевая аудитория Платошкина) начали уходить еще раньше, чем правые – они более социальны и поэтому протестность среди них выше.
И не случайно, что Платошкин еще до пандемии пропал с экранов телевизоров – как политик, желающий сохранить поддержку своего потенциального электората, он, видимо, решил учесть перемену его настроений и повысить степень своей критичности. А только что он призвал своих сторонников выйти 6 июня на одиночные пикеты с антипрезидентскими лозунгами, что было признано дестабилизирующим и неприемлемым. И недавний системный политик вдруг оказался в роли радикала – возможно, неожиданно для самого себя.
! Орфография и стилистика автора сохранены
