"Ненавижу эти жлобские белые банты", - сказала мама перед первым сентября и повела меня к подруге-парикмахеру, наверное, единственному парикмахеру в СССР с дипломом специалиста по романо-германской филологии и мужем-дрессировщиком дельфинов.
Она сделала мне очень короткую и модную стрижку, а ля Лайза Минелли, которая мне, сейчас понимаю, глядя на фотографии, очень шла и на которой банты не держались по определению.
Учительница посмотрела с подозрением и предположила пристегнуть бант невидимкой, как цветок. Лайза Минелли с капроновым белым бантом на боку.
Но и это сделать оказалось невозможным, парикмахер хорошо знала свое дело.
Я уже боялась, что следующим предложением будет привязать бант тесемками, завязав их под подбородком.
"Это какое-то хулиганство", - сказала учительница, поняв, что дальнейшие попытки не имеют смысла.
Про то, что я пришла в первый раз в первый класс в латвийской школьной форме- темно-синем сарафанчике и сорочке в мелкую синюю полосочку - и произведенном ею эффекте на педколлектив, я ранее уже писала. Но так как все это происходило в субтропической провинции, далекой "и от цезаря, и от вьюги", все кончилось хорошо. В школу я стала ходить с удовольствием только спустя девять лет, когда влюбилась в одноклассника.
! Орфография и стилистика автора сохранены
