Два события минувшей недели, причудливо переплетясь своими вершками и корешками, оставили после себя какой-то путанный, ускользающий, но будоражащий шлейф. Точнее, привкус не то чтобы реставрации — неистребимости советчины, а когда и ее новой, диалектически продвинутой зарубки.
Как ни парадоксально, призрак Отца Народов проявлялся не в Гори и не на Москве-реке, а в политически нестабильном Ближнем Востоке. В залитой кровью Сирии и... в весьма благополучном Тель-Авиве. Сирийская инкарнация затопила информационное поле России, вторая — осталась незамеченной, но все по порядку.
Роман Филипов, бросив вызов десятилетия, заставил либеральное сообщество чесать лысины (мою в том числе), предаваясь рефлексиям. Жертва как бы просигнализировала: путинское большинство — отнюдь не аморфное стойбище, а полная амбиций и страстей масса пехотинцев, где одурманенных пропагандой, а где носителей имперской наследственности. Когда преданных вождю, а когда и вовсе идейных камикадзе, как покойный майор.
Между тем, пропуская через себя это событие, автор не испытывал изумления или сострадания, приличествующих моменту, а ощущал зеленую-презеленую тоску. Возможно, потому что сложивший голову летчик — одногодка моего сына, но скорее оттого, что и просвещенное сегодня жертвоприношение — неотъемлемый атрибут тирании. Из всех проправительственных массмедиа не прозвучало и намека, зачем, собственно, потребовался столь радикальный шаг, как наложение на себя рук.
Какими бы зверствами ни отличались исламисты и сколько бы военных преступлений ни сотворили путинские вояки в Сирии, отказ летчика от сдачи в плен пробуждает мрачные ассоциации: ЧТО, ИНСТРУКЦИЯ ТАКОВА? Даже раненному нельзя сдаваться? Ведь при непреодолимых обстоятельствах и в сталинском СССР допускалось... Когда же стали доступны кадры траурной церемонии, где каменели физиономии и словеса российского генералитета, стало ясно: у мясника всех войн и народов — маршала Жукова — достойные преемники, и никакого иного исхода в трагедии у Идлиба быть не могло. Гранату — всегда пожалуйста, договоренности о судьбе пленных (гласные и негласные) — цивильная блажь!
Все же при изучении черт Романа Филипова, открытых и незлобивых, не выходит разобрать, за чьих "пацанов" он стравил свою жизнь. Каких корешей, соседей, одноклассников притесняла сирийская междоусобица за тысячи километров от Воронежа? Как пострадал его, Романа, ареал, где два-три года назад об Идлибе и Алеппо слыхом не слыхивали? Дочь, жена, родители? Ведь за этими "пацанами" — контрастом "За Родину, за Сталина!" — просматривается нечто интимное, сугубо личное. В частности, быть может, опосредствованная ненависть к гастарбайтерам и "чуркам" всех изводов, заполонивших российское жизненное пространство и тем самым будто умаливших его родину.
Если же несколько сдвинуть ракурс, то его поступок идеально вписывается в культуру, весьма похоже, плавно перетекшую из дремучего СССР в день сегодняшний. Культуру наносной, искусственно подстегиваемой героики, в базисе которой — зияющий дефицит социальных лифтов.
Как бы там ни было, напрашивается запрос российской общественности в Минобороны РФ: "Какова инструкция, оговаривающая правила поведения военнослужащих в форс-мажорных ситуациях? И почему, собственно, Роман Филипов покончил с собой? Исходя из аксиомы, что долг Минобороны всеми правдами и неправдами свой персонал защищать".
***
На популяризацию советчины славно поработал и медийный флагман Израиля "Едиот Ахронот", похоже, сам того не ведая. Дело в том, что по ул. Пинскер, Тель-Авив, сдается в аренду квартира, которая до недавних пор принадлежала Мине Моисеевне Юдицкой (Берлинер), школьной учительнице немецкого языка Владимира Путина, недавно скончавшейся в возрасте 96 лет в Тель-Авиве. Квартира, подаренная в 2005 г. благодарным учеником во время его первого визита в Израиль.
По большому счету, событие — из разряда светской хроники, если бы не два обстоятельства, причем оба необычных. То, что ВВП некогда подарил своей учительнице, гражданке Израиля, уютную квартиру — факт общеизвестный, широко обсуждавшийся в середине нулевых в русскоязычном пространстве. Но та дискуссия не зафиксировала существенную деталь: Мина Юдицкая — репатриант отнюдь не из свободолюбивых и открытых девяностых, поддерживающих условную пуповину со страной исхода, а обрела статус в 1973 году. Во времена, когда любое телодвижение в сторону государственной границы считалось предательством, обставлявшимся социальной и профессиональной дисквалификацией, каскадами унижений. Это был билет в один конец — как юридически, так и духовно. Соответственно, те, которые решались на подобную акцию, им не то чтобы мужества и национальной идентификации было не занимать, они на генном уровне ненавидели географическую родину как безнадежно токсичное явление. Предвзятость сохранялась (по большей части) и спустя годы, когда их отчизна претерпела существенную трансформацию. Столь глубоким был шрам, нанесенный крайне нелицеприятным опытом.
Оттого интерес Мины Юдицкой к своему бывшему ученику, но посланцу будто бы чуждой цивилизации из общей тенденции выламывался (о своем историческом "родстве" Юдицкая известила посольство РФ, накануне визита ВВП в Израиль в 2005 г.) Сколько бы старость и одиночество ни были бы коварны и сколько бы ВВП ни слыл юдофилом.
Разумеется, тогда, в уже далеком 2005 г., ни Юдицкой, ни кому-либо другому в Израиле не было известно, что беспечно проплаченные за ее квартиру 350-400 тысяч долларов — плод коррупционной ренты, насажденной Путиным и Ко в России. Ее масштабы столь велики, что упомянутая сумма — сущие гроши, кураж для охреневших нуворишей. Думается, в таком неведении она отправилась и в мир иной.
Иначе не объяснить ее завещание, в котором наследником ее знаменитой квартиры объявлена... Российская Федерация. Ни российские НКО по борьбе с раком, Альцгеймером, бедностью, а собирательная Российская Федерация. Символ геополитического экспансионизма и беспримерной узурпации власти.
Пусть обеим земля будет пухом...
