С точки зрения отстаиваемых позиций, дебаты Гиркина-Навального будут похожи на общение представителей принципиально разных эпох, хотя Алексей Анатольевич всего на 6 лет моложе. Однако многое решает то, становитесь ли вы в 14 лет (в 1984, при генеральном секретаре Черненко) комсомольцем или уже не знаете в этом возрасте о существовании и того и другого...
Представьте себе парижское кафе, в котором спорят 50-летний деникинец (монархия, крест на святую Софию, единая и неделимая [придёт время - вернём и ляхов и чухну]) и 30-летний власовец (национальная Россия, республика с вождём, союз с консервативной Европой и другими новыми национальными государствами на месте СССР).
Только обвинения перевёрнуты. Это Навальный упрекает Гиркина в верной службе Путину, а в нашей истории это белогвардеец говорил бы собеседнику: небось, служил Усатому верой-правдой, пока самого гепеушники на цугундер не потащили?
Или в библиотеке на Брайтон-бич году в 70-м, общение 70-летнего троцкиста с 50-летним советским диссидентом, которого необычайно поражают обвинение брежневской камарильи в предательстве интересов рабочего класса, поскольку в его глазах они и есть те самые булгаковские пролетарии, только хорошо откормленные балычками и икоркой... Зато троцкиста вгоняют в ступор рассуждения, что может быть России и нужна монархия, и что сейчас нет ничего важнее свободы эмиграции... и да, когда же Никсон загонит это митингующие быдло в стойло - ведь ясно, что всех этих длинноволосых подзуживает КГБ, а чёрные вообще обнаглели...
.
Высокохудожественное приложение. Василий Аксёнов, "Остров Крым", 1979 г. (гл. 5 "Проклятые иностранцы")
"...Тут фон Витте осекся, кажется, понял, что зарапортовался, переиграл. Говоря весь этот вздор, в том числе и передавая приветы Лучникову-старшему, он на Андрея почему-то не смотрел, а обращался к своему знакомому Сабашникову, а тот, как всегда, тоже уловив фальшивину, отлично подстроился под игру старика и изображал "молодежь", эдакого гимназиста-переростка, прыщавого дрочилу, смущался, хихикал и даже покусывал, подлец, ногти. В конце концов генерал взглянул все же на Лучникова и тут осекся, похоже было, что даже вроде бы слегка испугался. Лучников в этот момент стряхивал пепел своей сигариллос в пепельницу с кремлевской башней, зорко изучал генерала и явно не являлся молодежью, а тем более "мальчиком".
— Это правда, Витольд Яковлевич, что вы в 36-м году встречались со Сталиным? — спросил он.
— Мальчики, мальчики… — Старик по инерции покачал пальцем с лукавой укоризной, но явно был напуган.
— Я редактор и издатель "Русского Курьера", вон той газеты, что лежит у вас на столе.
— Помилуйте, Андрей Арсениевич! — Старик всплеснул руками, изображая невероятную политическую хитрость. — Да кто же не знает!.. Кто же не ценит!.. Вы даже не представляете, как мы здесь, на чужбине, радуемся родному слову, будь то московская "Правда" или симферопольский "Курьер"! Мы, рус…
— Я бы вас попросил, Витольд Яковлевич!.. — Несмотря на сослагательное наклонение и многоточие, эта фраза Лучникова прозвучала немыслимой дерзостью, а, подкрепленная последующим странным жестом, легким, в четверть силы, пожатием стариковского запястья, обернулась едва ли не ультиматумом — дескать, кончайте балаган.
Генерал после этой фразы и жеста резко изменился. Быстрая, энергичная смена очков, вместо синеватой лукавой дымки чистые и сильные линзы, — само внимание.
— Я вас слушаю, господин Лучников. Начался быстрый диалог, во время которого Петя Сабашников, тоже мгновенно перестроившись, живейшим образом реагировал, вскидывал брови, делал умное лицо, энергично кивал или отрицательно потряхивал легкой дворянской головой.
Лучников: Мы выражаем Идею Общей Судьбы.
Фон Витте: Кого вы представляете?
Лучников: Определенное интеллектуальное течение.
Фон Витте: Именуемое?
Лучников: Именуемое Союзом Общей Судьбы. Аббревиатура — СОС.
Фон Витте: Браво! Это действительно находка — СОС! Однако кого же вы…
Лучников: Ваше превосходительство, ни одна из разведок мира за нами не стоит.
Фон Витте молчит. Глаза за линзами бессмысленно увеличиваются.
Лучников: Вам, должно быть, это трудно представить?
Фон Витте молчит. Глаза осмысленно сужаются.
Лучников: Наша сила в полной гласности и…
Фон Витте: Почему вы запнулись?
Лучников: … и в готовности к любому повороту событий.
Фон Витте: Я бы произнес слово "обреченность"…
Лучников: Теперь моя очередь вас поздравить. Браво, генерал!
Обмен ироническими улыбками прошел, что называется, "на равных".
Петр Сабашников, сообразив, что клоунада совсем уже закончилась, встал и отошел в тот угол кабинета, где за стеклом аквариума глазели на происходящее декоративные рыбы и в клетках чирикало несколько русских птиц, должно быть, подарки комсомольских организаций Урала.
— Быть может, теперь, ваше превосходительство, мой вопрос о Сталине покажется вам более уместным, — сказал Лучников. — Меня интересует, как реагировал вождь прогрессивного человечества на идею объединения.
— Вопрос, быть может, и уместен, но ирония в адрес Иосифа Виссарионовича совершенно неуместна, — строго сказал фон Витте.
— Если вы не захотите ответить на мой вопрос, генерал, значит, вы полное говно. — Лучников любезно улыбнулся.
Крепкое словцо было воспринято как шутка. Широчайшая улыбка застыла на лице фон Витте. Правая коленка исторического деятеля дергалась. "Должно быть, сигнализация срабатывает не сразу", — подумал Лучников.
Открылась дверь кабинета. Рядом с секретарем маячили теперь два плечистых парня в клетчатых пиджаках.
— Ай-я-яй, Витольд Яковлевич, — покачал головой Сабашников. — Я вас всегда держал за человека со вкусом. Ай-я-яй, батенька, фи-фи-фи…
— Это, должно быть, комсомольцы Урала? — спросил Лучников, разглядывая молодых людей.
— Позвольте мне задать вам встречный вопрос, господин Лучников. Для чего вы спрашиваете о Сталине? — Генерал взирал на визитера с ложной любезностью, которая, разумеется, предполагала за собой угрозу.
— Нам приходится иметь дело с наследниками генералиссимуса, — усмехнулся Лучников.
— Ах, Витольд Яковлевич. Витольд Яковлевич… — продолжал укорять генерала, словно нашкодившего мальчика, Сабашников. — Пугаете нас тремя мускулистыми гомосеками. Это безвкусно…
— Что за вздор, Петяша? — Фон Витте и в самом деле говорил слегка шкодливым тоном. — Молодые люди — мои служащие…
— Хотите знать, генерал, почему я вас считаю говном? — светским тоном осведомился Лучников и стал развивать свою светскую мысль, прогуливаясь по кабинету, в котором теперь уже отчетливо виделись ему признаки упадка и гниения, умело, но не бесследно прикрытые спешной уборкой:
отставшие обои с мышиным запашком, радиосистема пятнадцатилетней давности да еще и с отломанными ручками, на карте мира треугольник пылищи едва ли не в палец толщиной, случайно, видимо, обойденный мокрой тряпкой и сейчас под лучом солнца нависший над желтоватыми от ветхости льдами Гренландии.
— Вы — говно, потому что вы слишком рано отдали свои идеалы. Вы дрались за них не больше, чем Дубчек дрался за свою страну. Дубчек, однако, хотя бы не продался, а вы немедленно продались, и потому вы в сотни раз большее говно, чем он. Вы еще прибавили в говенности, ваше превосходительство, когда взяли за свои идеалы слишком малую цену. Поняв, что продешевили, вы засуетились и стали предлагать свои идеалы направо и налево, и потому говно в вас еще прибавилось. Итак, сейчас, к закату жизни, вы можете увидеть в зеркале вместо идейного человека жалкого, низкооплачиваемого слугу трех или четырех шпионских служб, то есть мешок говна. Кроме всего прочего, даже и сейчас, встречая сардонической улыбкой слово "идеалы", вы увеличиваете свою говенность.
Наемные бандиты во время этого монолога вопросительно заглядывали в кабинет: должно быть, никто из них не понимал по-русски. Генерал же явно слабел: политическая хватка покидала его, напряжение оказалось слишком сильным — челюсть отвисла, глаза стекленели..."
* * *
Я понимаю, зачем Зюганова и Жириновского периодически зовут пред светлые очи Владиленовича, уговаривая напоследок походить в соперниках* Путина.
Я понимаю, зачем это делает Навальный: создавать по стране штабы революционного диссиденства, подобного Объединенному Гражданскому фронту Каспарова 10 лет назад - общественности уже непонятно (перипетии борьбы с КПСС конца 80-х и "Демократический Союз" почти уже и не помнят).
А вот сосредоточенно готовиться к выборам - это респектабельно и уважабельно. На спрос: так ему же запретили, а так - вдруг и отпретят, и будет у нас свободолюбивый "День выборов-3".
А Явлинского - вот совсем его не понимаю!
Еще раз получить унизительно ничтожный вариант и остаток дней ходить с погремухой "Гриша-два процента" (и всем готовым из вежливости слушать, твердить, что было не 2% процента, а все 4, но враги украли)?
Еще раз вытащить на запись роликов непомолодевших со времен прошлой думской кампании правозащитных и актерско-писательских ветеранов?
Приподнять партийный рейтинг президентской кампанией перед думскими выборами? Но к сентябрю 2021 март 2018 забудется как похмельный сон Захарченко о провозглашении им Макеевки столицей Земного диска.
Выйти на дебаты? Так уж вот Господин ПЖ пойдет на "дэбаты"! Сроду не ходили, и не менять привычки не будут! Пошлют достойного представителя - чтоб реснички попушистее да голос позвончее.
И все это - в трогательной надежде получить для агитации несколько раз по полчаса на РТР в 7 утра и 11 вечера?
Ставь кубы по горам и весям да и разъезжай на митинги по стране - вот будет агитация!
Канал заведи и хоть сутками вещай! Мальцев и то смог наладить!
Тут ведь что - ежели призовешь к бойкоту нелегитимных выборов (первый раз после отважного поступка декабря 2003 года, а то все остальные случаи объявления выборов законными были после оных) - сплотишь партию революционной романтикой, а побываешь, даже не путинским или сурковским, но кириенковским коверным - тут и начнется полная феодальная раздробленность в рядах.
* Типа, не робеть, приободриться, животики втянуть, губки поярче, юбочки покоречее...
! Орфография и стилистика автора сохранены
