Беда деспотов, заигрывающих с массами, в том, что их почитатели не успевают за изгибами государственной политики. Простодушные только-только обрадуются четкой позиции - а на самом деле, это не позиция, а такая была временная диспозиция. А у простодушных - инерция, которая вечно заносит вне строя.
Вот депутат-прокурор Поклонская - мистическая монархистка. Имеет право, потому что если русского царя воспринимать не мистически, а политтехнологически, то это будет гадость и обман масс. Вроде "боярышника" в бутылке коньяка "Кутузов" - по цене коньяка "Napoleon".
Поклонская честно решила, что раз начальство велело идти "особым путем" и строить "Святорусский мир", то законченность картины требует наличие особого святого покровителя. И канонизированный гвардии полковник Романов Н.А. показался ей для этого фигурой идеальной. На земле - царь-канцлер Путин, а над ним - царь-святой Николай. Такая сразу предустановленная гармония. И поэтому и на шествие "Бессмертного полка" она пошла с царской парсуной, поскольку логика требовала - впереди парада мертвых героев должен быть верховный главнокомандующий - государь-император, взявший на себя бразды управления армией после того, как его дядя - любимец либералов Николай Николаевич - сдал Варшаву.
А то, что получилась в итоге "дикая охота короля Стаха", так ей про такие ужасы на украинских курсах повышения квалификации прокурорских работников не говорили.
Между тем, родина в лице своих довереннейших представителей поставила перед знатным киноробом Учителем деликатнейшую задачу - художественно объяснить массам верноподданных, что обожаемый правитель может позволять себе внебрачные связи, и что это романтично, а вовсе не греховно. И облеченный высоким доверием знатный киноруб стал делать тонкую аллюзию на личные перипетии старика Кабаева.
Но ведь Поклонская и помыслить не могла не только о государственном адюльтере, но тем более о том, что историю трогательной любви юного принца Романова-Ольденбурга, в ее глазах святого покровителя и искупителя Земли Русской, используют для внесения в жизнь идеи оного адюлтера не токмо правильности, но и даже некоей возвышенности.
Как такое и представить-то могла мистическая монархистка - православные сподвижники православного правителя треплют имя святого государя - для обоснования плотской распущенности? И не представила! Но по роду профессии и зову сердца представила вражеский заговор по осквернению образа мироточившего садового бюста.
А это катастрофа - потому что она намеков не понимает, в лоб сказать - вдруг в обморок хлопнется, или заблажит и будет бегать по кулуарам Думы с криком: "Блудодей! Царь-то ненастоящий!"
Ей уже вежливо сказали: цурюк! Так она молча, тайно от родной партии, вражина, провела комплексную культурологическую экспертизу и ее направила в прокуратуру: дескать, не могла кривозубая актрисулька соревноваться с красавицей Алисой Гессенской, не иначе опоили бедного цесаревича...
И будь все лет триста назад - отправила бы Матильду на костер!
Высокохудожественное приложение
Ф.М. Достоевский. "Братья Карамазовы". Часть четвертая.
Книга 11: Брат Иван Федорович.
"Глава IX. Черт. Кошмар Ивана Федоровича
...Я здесь хожу и мечтаю. Я люблю мечтать. К тому же на земле я становлюсь суеверен - не смейся, пожалуйста: мне именно это-то и нравится, что я становлюсь суеверен. Я здесь все ваши привычки принимаю: я в баню торговую полюбил ходить, можешь ты это себе представить, и люблю с купцами и попами париться. Моя мечта это - воплотиться, но чтоб уж окончательно, безвозвратно, в какую-нибудь толстую семипудовую купчиху и всему поверить, во что она верит. Мой идеал - войти в церковь и поставить свечку от чистого сердца, ей-богу так. Тогда предел моим страданиям".
! Орфография и стилистика автора сохранены
