Если очень строго придерживаться медийного принципа отбора материала, то в недельные обзоры все чаще не попадают удивительные свидетельства интеллектуальной деятельности наших современников. В результате чего хроника становится неполной, однобокой и в целом ущербной.
Происходит это от лени и непрофессионализма журналистов, которые не умеют увидеть блестящий образец отечественной мысли, порадоваться этому образцу и поделиться этой радостью с читателем, а также со слушателем и со зрителем. Один из таких шедевров российской историософии, пропущенный журналистами, явил миру самарский губернатор Николай Меркушкин, во время своей встречи с населением поднадзорной области 10.08.2016.
Тут надо заметить, что среди самарских воевод и градоначальников было много весьма достойных людей. Взять хоть первого из них, Григория Осифовича Засекина, потомка Владимира Мономаха. Или, к примеру, Петр Владимирович Алабин, который до того как стать городским головой Самары, а затем и самарским губернатором, был замечательным журналистом, писавшим в "Московские ведомости", в "Русскую старину", а его репортажи с Крымской войны были украшением "Северной пчелы".
Но и в этом ряду нынешний губернатор Николай Меркушкин выделяется своим оригинальным подходом к анализу мироздания. Вот, пожалуйста, его совершенно прямая речь: "Вот общался полтора часа с ветеранами, у нас тема была, что мы в этой выборной кампании, в этой выборной компании Самарская область может сильно отличиться, не в том направлении. Очень сильно. И во многом это будет зависеть от вас, сидящих в этом зале сейчас. Что я имею в виду – сильно отличиться. Вот даже тот факт, что две недели назад нам, правительству Самарской области вскрыли электронную почту. Все в электронном виде, да. Это же то же самое, если у вас есть карточка банковская, да, и вашими деньгами начинает пользоваться, управлять, значит, и так далее. Это вскрыли все, что мы имеем, секретное, несекретное, причем, вскрыли специалисты западные, группа, подобранные, подготовленные ЦРУ. Представляете?". Конец цитаты.
Вынужден просить прощения у читателя, но мысль губернатора Меркушкина настолько могуча, и так сильно искажает пространство, время и языковую ткань, что часто бывает совершенно непонятно, куда воткнуть запятую. А уж ударение приходится ставить не то, что на каждом слоге – на каждой букве. Поэтому, для того, чтобы прямое воздействие губернаторской речи не разрушало барабанные перепонки, прибегну к парафразу.
Далее самарский губернатор Николай Меркушкин подробно перечисляет, сколько всего вскрыли и узнали сотрудники ЦРУ про внутреннюю политику самарских властей, про жилье, про пенсии, про ремонт ЖКХ и про все-все-все. Причем, как объяснил губернатор Меркушкин, эти ЦРУшники все это "вскрыли несколько раз", так что, видимо, все выгребли начисто, в несколько заходов. И теперь все вопросы по пенсиям, по жилью, по ЖКХ, - это все исключительно – к ЦРУ. Все теперь – у них.
После того, как самарский губернатор Меркушкин вскрыл диверсию ЦРУ, он протянул нить от этого единичного факта к целой вражеской сети под названием фонд Сороса, гранты которого все еще умудряются получать некоторые учителя в Самаре. "И всё они умаляются и умаляются", - возмущался при этом губернатор Меркушкин. Он, видимо, хотел сказать, что эти политически близорукие учителя "умиляются", но от возмущения сбился. И сразу перешел к последствиям этой диверсии для страны: "Поскольку за фондом Сороса стоял Госдеп и ЦРУ, все это, в том числе цена нефти поднимается, опускается, так что нас поставят в положение, когда нам даже пенсии платить нечем. И все это дело рук этих специалистов". Конец цитаты.
И, наконец, губернатор Меркушкин раскрыл поднадзорному населению совершенно секретную информацию, к которой он давно был допущен как "работник высокого уровня, прошедший специальную партийную подготовку". Оказывается, Галина Старовойтова (каким бы указом запретить всем меркушкиным хотя бы после гибели произносить своими ротовыми отверстиями ее, Галины Васильевны, имя! – И.Я.) привезла из США в портфеле секретную инструкцию. Думали, что у нее в портфеле деньги и убили. А она была связной и у нее там была инструкция. И вот Меркушкину, который тогда еще не был губернатором, но уже был работником высокого уровня, да еще к тому же со специальной подготовкой, - ему дали эту инструкцию почитать. Что там было написано, Меркушкин толком не сказал, видно там все так было ужасно, что губернатор решил пожалеть поднадзорное население.
Многие читатели "Медиафрении" сочувствуют ее автору, вынужденному смотреть российские телеканалы и читать российские газеты. Можно себе представить, какого сочувствия заслуживают сотрудники ЦРУ, на свою беду взломавшие почту Меркушкина и вынужденные ее читать.
ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ПРИЕМА
Всего сутки минули после того, как в Самаре губернатор Меркушкин раскрыл поднадзорному населению тайные пружины геополитики вокруг Самарской области, а в центре Москвы, на Новом Арбате, в студии "Эха Москвы" поэт и журналист Дмитрий Быков в программе "Один" уже сообщал о вещах, не менее увлекательных.
Сначала он устроил самый настоящий пир духа. Причем объемы потребляемой им духовной пищи вполне сравнимы с объемами пищи плотской, уничтожаемой на пирах Гаргантюа. И способ пирования у поэта Быкова чем-то напоминает поведение героя Рабле во время веселой пирушки. Подобно знаменитому великану-обжоре Быков лихо обгладывает великий американский роман "Моби Дик", запивая его сразу из двух бокалов: музыки Шнитке и "Поп-механики" Курёхина.
И не было бы у поэта Быкова никаких шансов попасть в "Медиафрению", кроме как в роли объекта для дифирамбов, если бы не коснулся он темы "дезертирства из современности" и не вспомнил так некстати анекдот Дениса Драгунского. Выходит, значит, профессор из палаты тяжелобольного и на вопрос лечащего врача, что же ему с этим больным делать, отвечает: "Голубчик, вам делать слайды". "То есть, действительно, есть ситуации, когда остается только фиксировать происходящее", - объясняет россиянам (а чуть позже выясняется, что и не только россиянам) свою философию текущего момента Дмитрий Быков.
И далее следует развернутое изложение того, как нам всем надо относиться к обтекающему нас моменту: "Я не думаю, что в современной России имеет смысл что-то принципиально менять и чему-то возражать, пытаться пройти в Государственную думу. Ну, кому это нужно – тот, наверное, это делает. Я не понимаю, зачем это нужно. Это все равно, что во время торнадо выйти и доблестно ему возражать".
Тут я позволю себе маленькую уточняющую реплику. Быков не является сторонником самой популярной сегодня среди демократов "партии Дивана", не видящих смысла в выборах 18.09.2016. Он вообще сегодня не видит смысла в любом протесте и в попытках любых изменений. Потому что – торнадо! Теперь вернемся к тому, что во время "торнадо" следует по рекомендации поэта Быкова делать: "Во время торнадо надо сидеть в надежном месте (лучше в хорошем, собственными руками вырытом убежище) и фиксировать происходящее, фиксировать то, что происходит вокруг тебя". Конец цитаты.
Полагаю, многие участники протестного движения 2012 года помнят яркие выступления поэта Быкова. Процитирую одно, возможно, самое яркое, на митинге от 15.09.2012: "Обращаюсь к пока еще молчаливому и пока еще трусливому большинству, которое, запасаясь попкорном, наблюдает за происходящим. Ребята, не бойтесь! Когда Россия будет свободной, а это обязательно будет, вам стыдно будет, что вы пропустили эти исторические события. Ребята, не бойтесь, выходите! Здесь не страшно! Быть человеком не трудно, быть ничтожеством намного труднее!".
Тут ведь важны нюансы и моменты. Поэт, равно как писатель, философ и историк, - все они имеют полное право "сидеть в надежном месте", а также в "хорошем, собственными руками вырытом убежище" и фиксировать, ни в коем случае не меняя ничего в окружающей действительности. И это право, несомненно, есть у поэта Быкова. Но куда же тогда девать буревестника свободы Дмитрия Быкова, который стыдил трусливых пИнгвинов и объяснял им, насколько выгоднее для них стать человеками и перестать быть ничтожествами?
Дмитрий Быков – ЛОМ. Лидер общественного мнения. В отличие от липовых, "дутых" ЛОМов, которых таковыми назначают в ток-шоу телеканалов, Быков – ЛОМ настоящий, получивший свое влияние благодаря талантливым и острым стихам, которые в исполнении Ефремова, да еще при продюсировании Васильева, становились настоящими шедеврами на злобу дня. Слова ЛОМа "весят" существенно больше точно таких же слов обычного умного человека.
Быкову нравилось быть буревестником свободы. Он захотел быть не просто ее поэтом и трибуном, но и стратегом. Избрался в Координационный совет оппозиции, по числу голосов – 38.520 - занял второе место. Больше, чем Гарри Каспаров. Намного больше, чем Дмитрий Гудков и более, чем в полтора раза больше, чем Борис Немцов, за которого проголосовало 24.623 человека.
Когда именно Дмитрий Быков понял, что идет торнадо и пора рыть индивидуальное убежище? Когда пошли аресты по "болотному делу"? Или когда убили Бориса Немцова? Впрочем, тут важна даже не конкретная дата. Важна та самая "легкость в мыслях необыкновенная", которая позволяет поэту Быкову порхать над поверхностью языкового поля, собирая и мгновенно нанизывая на нитку стихов слова. Но эта же "легкость в мыслях" делает его крайне опасным в роли лидера общественного мнения. Особенно, если это моральное лидерство закрепляется в какой-либо институции, пусть и в общественной.
Вот член КС оппозиции Быков в какой-то момент понял, что в России "не надо ничего менять", а надо рыть индивидуальное убежище, а Сергей Кривов этот момент пропустил, и из своих 54 лет просидел в тюрьме 3 года 9 месяцев, во время которых перенес два (2!) инфаркта. И еще какое-то количество тех, кто слушал того Быкова, образца 2012, 2013 и еще 2014 годов и не успел узнать у Быкова образца августа 2016 года, что надо рыть убежище, - провели какую-то часть своей жизни в тюрьме, оставив там часть своего здоровья.
С той же легкостью необыкновенной, с какой поэт Быков слагает стихи, а Быков-мыслитель меняет свои оценки, Быков как социальное существо мгновенно перескакивает из одной своей ипостаси в другую. Он начинает фразу, находясь в амплуа политического наблюдателя, который не видит смысла в активных протестных действиях, а заканчивает ее как писатель, обращающийся к коллегам по цеху: "Мы наблюдаем сегодня огромный бунт дикости. Так фиксируйте это, пишите об этом!". Вряд ли призыв писать о бунте дикости может быть обращен к тем же людям, к которым Быков обращался с трибуны митингов 2012 года. Он к ним, а точнее к нам уже и не обращается. Он уже соскочил с той трибуны, он уже вспорхнул на другую…
ЛОМы – вещь в хозяйстве нужная. Важно применять их по назначению…
СОЮЗ БЕЗ ЖУРНАЛИСТОВ
Так сложилось, что в России, потом в СССР, а потом опять в России, союз журналистов не играл заметной роли в делах медиа и журналистики. Дела эти шли сами по себе, а союз занимался своими отдельными делами. Союз и журналистика друг друга особо не трогали и особо друг другу не мешали.
Были моменты, когда, например, после создания СЖР в 1918 году союз сыграл свою роль в создании на руинах российской журналистики новой советской, густо замешанной на рабселькоровском активе. После выполнения этой роли в конце 20-х СЖР был фактически ликвидирован, растворен в союзе печатников, а в следующий раз дух союза журналистов вызвали к жизни уже через 30 лет в разгар холодной войны, в конце 50-х, чтобы было кому возглавлять левую прессу во всем мире.
А в остальном любые попытки превратить союз журналистов во что-то, реально влияющее на процессы, идущие в профессии, немедленно подавлялись властью, будь то власть КПСС, которая пресекла попытки Егора Яковлева сделать журнал "Журналист" центром морального влияния, будь то недавние времена, когда любые ростки журналистской самоорганизации вытаптывались с помощью спецопераций.
Сейчас можно наблюдать забавный процесс, когда люди, руководящие Союзом журналистов России, старательно вытаскивают со дна медийного водоема все наиболее гадкое и пристраивают себе на голову. А затем берут представителя власти и сами, без малейшего давления, совершенно добровольно, делают его, ни минуты журналистом не работавшего, одним из руководителей "журналистского союза".
Весь этот любопытный процесс проходил на 11-м внеочередном съезде СЖР и не получил достойного освещения в российских СМИ. Невнимание СМИ оправдано тем, что СЖР сам по себе ни на что не влияет. Но процесс деградации общественной организации – явление довольно значимое. Весь внеочередной съезд проводился как спецоперация, о том, что там будет решено, знал только узкий круг посвященных. Основная идея, озвученная на съезде – изменение руководства была воплощена в т.н. "список Богданова" (Всеволод Богданов – бессменный председатель СЖР после распада СССР).
Чтобы было понятно, в какую сторону дрейфовал СЖР, назову нескольких фигурантов этого "списка". Леонид Левин, депутат Госдумы, председатель думского комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи. Журналистом, как было отмечено выше, не работал ни минуты, возглавлял PR-агентство "Тайный советник". Имеет заслуги, в частности в 2015 году награжден медалью "За защиту республики Крым".
Еще один свежий секретарь СЖР из "списка Богданова" - Анастасия Кашеварова – также имеет опыт работы в Госдуме, только не депутатский, а аппаратный. В отличие от Левина, она имеет опыт работы в СМИ, правда, опыт довольно специфический. Кашеварова родом из холдинга Габрелянова: ЛайфНьюс, Известия, вот это все.
Когда габреляновскую девушку попросили рассказать, что нового она собирается внести в работу СЖР, она сообщила, что теперь Союз станет проводить ежегодные конкурсы под названием "журналист года". Возможно в этот момент старое здание Дома журналиста принялись раскачивать тени Василия Михайловича Пескова, Анатолия Абрамовича Аграновского и еще сотен других советских и российских журналистов, награжденных премиями СЖ СССР, а также СЖР, которые были крайне возмущены появлением этой инфузории-туфельки в том месте, где они провели не самые худшие свои годы.
Когда это порождение ЛайфНьюс заявило, что СЖР будет теперь сотрудничать с молодежными лагерями, которые проводит "Росмолодежь", тени мэтров журналистики растерянно замолчали, а когда юное дарование заявило, что вот теперь-то, при ней журналист должен, наконец, стать объективным, духи признанных советских и российских журналистов тихо вылетели в открытые окна зала заседаний, а вместе с ними СЖР навсегда покинул и сам дух журналистики, чтобы уже никогда не возвращаться в эту ставшую окончательно мертвой структуру.
! Орфография и стилистика автора сохранены
