Мы с Павлом Шереметом были едва знакомы, когда жили в России. Я был у него на паре телеэфиров. Помню, предложил ему писать колонки для моей публицистической рубрики в МК. Он вежливо отказался, дав понять, что терпеть не может цензуры. Хотя тогда её в МК и не было, я не смог его переубедить. Потом, уже в Киеве, за бокалом вина Паша рассказал, что и ко мне относился с недоверием, пока мы не познакомились ближе. Он довольно прямой был человек.
Паша был первым, кого я случайно встретил, когда больше года назад переехал в Украину. В первый же или во второй день. Я шёл вверх по левой стороне улицы Ярославов вал, уже смеркалось, как вдруг меня обхватил большой человек, бежавший на встречу, и громким, ни на чей не похожим голосом, сказал:
— Муждабаев! Ты тут! Ура!
Или что-то в этом роде, точно не помню. Оказывается, Паша совершал пробежку, и вот так наши пути в Киеве сразу пересеклись. Паша невольно стал для меня символом моей новой жизни.
В тот вечер он предложил увидеться завтра, вместе с Севгиль Мусаевой и Аленой Притулой, чтобы записать большое интервью для УП. Мы встретились, был тёплый вечер в кафе у Майдана. Именно тогда я "выдохнул", почувствовал себя в Киеве дома, среди друзей.
Спасибо тебе, Паша!
Потом мы виделись несколько раз, вдвоём и в разных компаниях, Паша был всегда весел и широк. Кто его знал, понимают смысл последнего слова. Он был и физически, и по характеру большим человеком, я так его ощущал. Однажды Паша познакомил меня с дочкой, которой очень гордился. При встречах мы говорили обо всем, большей частью, естественно, о политике, и я не помню, чтобы наши мнения в чем-то не совпадали. Иногда он звонил мне из прямого эфира, иногда я ему звонил в прямой эфир радио "Вести". Как раз по дороге туда его и взорвали....
Убийцами Паши в моей жизни пробита огромная брешь. А для самых близких — это просто конец вселенной... Я хотел бы их всех обнять и сказать слова соболезнования, которых не могу пока подобрать. Так все это тяжело, невозможно. Но умом я понимаю, что "невозможно" нам придётся оставить в той, довоенной жизни. В нынешней жизни возможно все, и смерть в первую очередь.
Я, конечно, не знаю, кто и по чьему заказу его убил. Но чувствую, что Паша сегодня погиб за всех нас. И неизвестно, сколько ещё нас погибнет в этой безумной развязанной Россией войне. Невиданной доселе, подлой, гибридной. Никаких причин для его убийства внутри Украины я не вижу. Ни одной.
Вечная память Павлу Шеремету, дорогому моему товарищу, блестящему журналисту и человеку. Он был лучшим из нас, самым ярким из нас. Поэтому, думаю, его и убили.
! Орфография и стилистика автора сохранены
