Как ни странно, но идея общественного трибунала над Сталиным скорее жива, чем мертва. Об этом свидетельствует статья http://www.novayagazeta.ru/comments/69712.html вошедшего в инициативную группу историка академика Юрия Пивоварова. Однако я категорически не могу согласиться с тем его доводом, что выдвижения обвинений против Сталина и советской верхушки не только на основе международного права, но и уголовного кодекса РСФСР 1926 года означает легитимизацию сталинского тоталитарного законодательства.
Прежде всего, это был кодекс "защиты НЭПа" и по духу он, скорее бухаринский, чем сталинский (в 20-е, говоря современным языком, советский "силовой блок" был пронэповский, пробухаринский). Он был достаточно гуманным, например, была такая форма медиации (примирения) как взятие на поруки трудовым коллективом. Я говорю именно о кодексе, а не о чрезвычайных указах и особом судопроизводстве (тройки, военная коллегия), которые появились в тридцатые. Тот кодекс теоретически жестоко карал и за пытки подследственных, и за, как бы сейчас сказали, национальную и расовую дискриминацию. СССР 1923-1928 года был страной "гражданского мира". Уровень политических репрессий был на общевосточноевропейском уровне. Например, противников курса Бухарина-Сталина — левую оппозицию, конечно, направляли без суда, решением ОГПУ в политизоляторы (что-то вроде нынешних колоний-поселений), но условия там были куда лучше, чем в концлагерях Пилсудского или тюрьмах литовского диктатора Сметоны или чем у Муссолини или Салазара. Тем более, что для освобождения достаточно было подписать письмо в ЦК об ошибках идеологического уклона, и немедленно следовало не только освобождение, но и шанс вернуться на пусть низшую, но руководящую, а также экспертную работы (левые "узники совести" 1927-29 годов потом были востребованы при коллективизации и окончательная расправа настигла их лишь в 1937-38 годах).
Расправы при подавлении "антисоветских" восстаний на Кавказе и в Средней Азии были вполне на уровне практики тогдашних колониальных держав. Например, при многолетнем подавлении восстания племён рифов в Марокко, где совместно действовали французы и испанцы, и проявился полководческий дар генерала Франко.
Поэтому, если мы отринем УК РСФСР, то что нам останется? Благодаря самоотверженным усилиям послевоенной советской дипломатии, международными преступлениями без срока давности считаются: организация агрессивной войны, геноцид и этнические чистки, а также военные преступления. Массовый террор по политическим, идеологическим и социальным критериям в мирное время против собственных подданных (граждан) в этот перечень не вошёл. Не зря все международные трибуналы ООН создаёт только там, где имели место этнические чистки.
Хорошо украинцам и прибалтам — они юридически оформили Голодомор и массовое депортации 1940 и 1947 годов как геноцид. Российский закон 1991 года признал геноцидом депортации репрессированных народов и расказачивание. И всё. Коллективизация и искусственный голод в РСФСР назвать этническим геноцидом не в политическом, но в юридическом смысле очень сложно. Назвать Сталина преступником за нарушение им норм и принципов ЕКПЧ и Римского статута?!
Агрессия? В чистом виде агрессивная война Сталиным велась лишь против Финляндии. Вторжение в Польшу в сентября 1939-го ни Лигой Наций, на Лондонским правительством официально не трактовались как агрессия, об этом, в частности, ни слова нет в Соглашении Сикорского-Майского http://www.tinlib.ru/istorija/_gnusneishie_iz_gnusnyh_zapiski_adyutanta_generala_andersa/p15.php от июля 1941 года, хотя в нём и содержится обязательство СССР восстановить довоенные польские границы и скрытый отказ от секретных советско-германских протоколов.
Советская мирная оккупация стран Балтии не превышает по уровню нарушения международного права американские интервенции 10-20 годов в Латинской Америке, организацию вторжения США наёмников в Гватемалу в 1954 года, или польский захват Вильнюса и части Силезии в 1920-ом.
Военные преступления Красной Армии? Но тогда надо проводить "альтернативный Нюрнбергский процесс". И если у есть серьёзные основания (так, по крайней мере, считает военный историк-ревизионист Марк Солонин) полагать, что жуткие зверства Красной Армии в Восточной Пруссии зимой 1944-45 годов были частью плана по обеспечению "добровольной" этнической "самоочистки" немцев, или что на начальных этапах ленинградской блокады были сознательно упущены возможности снабжения жителей через Ладогу (чтобы "проредить" слишком непокорный город), и за всем эти стояла зловещая воля Сталина, то потопление переполненного беженцами и раненными "Вильгельма Густлова" - это явный эксцесс подводника-героя Маринеску, и генералиссимуса сие преступление повесить будет сложно.
Поэтому, если осуждение Сталина и его ближайших приспешников не обречено оставаться только набором либерально-западнических сентенций, оно полноценно может состояться лишь при вменении им реально совершенных тягчайших преступлений — согласно советскому уголовному закону.
! Орфография и стилистика автора сохранены
