Исполнилось два года, как общий шок от объявленной рокировки на съезде будущей партии жуликов и воров дал старт протестной волне. За минувшее время развеялось много иллюзий, но два разочарования я рассматриваю как свои личные поражения.
Первое — тот факт, что общественный подъем не привел к появлению транснационального интеграционного (раньше сказали бы — интернационального) движения. То, что путинизм приведет в итоге к распаду российской империофедерации, стало окончательно ясно уже после антикавказских массовых молодежных выступлений в декабре 2010 года. С учетом того, что в стране нет ни одной — ни прогосударственной, ни оппозиционной, ни внеполитической значимой общественной силы (сила, это значит сила, а не экспертное гундение и турусы на колесах насчет духовных скрепок), целенаправленно выступающей за надэтническую гражданскую нацию, я сделал вывод о том, инерционное развитие имеет своим естественным финалом крах последней евразийской державы. Но у меня теплилась интеллигентская надежда, что совместная борьба за демократию даст десяткам миллионов идеалы более высокие, чем этнорелигиозные и из протестного движения родится новая российская гражданская нация, заново консолидирующая страну вокруг ценностей свободы и права. Я потерпел полное и унизительное поражение. Протестное движение, как оно окончательно оформилось этим летом, оказалось преимущественно рекрутировано из тех, кто понимает гражданскую нацию — в лучшем случае — как нацию имеющих гражданство. Разгул ксенофобии и мигрантофобии, за которым скрывается плохо замаскированная исламофобия, вот знамя сердитого "нового среднего класса". А либерально-западническая интеллектуальная прослойка, ринулась, задрав штаны, бежать за этим навальномолом. Меня убеждают, что русская демократическая республика исторически прогрессивней путинского рейха*.
Меня это не утешает, ведь и национал-социализм, сохранивший религию, культ секса и частную собственность, был несколько ближе к нормальной демократии, чем сталинизм или маоизм. На самом деле, произошедшая идеологическая эволюция "внесистемной" оппозиции — это страшное и унизительное поражение либералов-западников. Но утешать себя тем, что ни я, ни комариный писк нескольких правозащитников, повлиять на ситуацию были бессильны, я не собираюсь. Разгром.
Второе мое поражение — это антиинтеллектуализм протестного движения, особенно выделяющейся на фоне плеяды конца 80 – начала 90-х, полностью проявившийся в антиинтеллектуализме Координационного совета оппозиции. Когда он возник, запечатлев на фоне спада движения героев его расцвета, иллюзий у меня особых не было. Беспомощны оказывались протестные форумы и более солидного вида, будь то первый полностью либеральный, после засилья монархистов, состав французского парламента в 1879 году, первая и вторая Думы в России (1906-07), реформистский парламент Ирана 1989 года… Водопад красивых слов… Ни творческая интеллигенция, вознесенная Проспектом Сахарова, ни молодые политики и политтехнологи, оказавшись за одним столом, оказались не в состоянии понять, что если ты не можешь "командовать парадом", то тебе никто не мешает писать руководство по парадовождению. Зимой 2012 года КС оппозиции мог собрать лучшие интеллектуальные силы, которые безвозмездно были готовы представить свои наработки по политическим, правовым и социально-экономическим реформам. При всех различиях по вопросам истории (отношение к Сталину), "геополитике" (отношение к США), социальным (проблема реприватизации и налогов на верхний средний класс), была очевидная возможность выдвинуть от лица объединенной "право-левой" радикальной оппозиции инициативы и по изменениям в системе права, в том числе и по судебной реформе, и по демократизации выборов. Ведь по многим базовым принципам в этих сферах сложился консенсус. Временное правительство кн.Львова — Керенского за отпущенное ему историей бурное полугодие смогло подготовить самые демократические (это не отрицали и его оппоненты) выборы в Учредительное собрание. Да, так что их оказалось возможным провести и при уже свергнутом правительстве, в распадающейся стране. А КС оппозиции за год довольно безмятежного существования, когда лень чаще косила его ряды, чем репрессии, родил стопку резолюций и не очень большой проект амнистии.
Это тоже я воспринимаю как свое полное и унизительное поражение.
* В моей классификации — рейх это не ругательство, а — по аналогии со всеми германскими империями — это держава имперского типа, в которой при значительных исторических и культурных различиях между регионами, центральный этнос составляет подавляющее большинство.
