Зигмунт Бауман "Актуальность холокоста", перевод Сергея Кастальского и Михаила Рудакова, Европа, 2010
Труд видного социолога Зигмунта Баумана "Актуальность холокоста" (в оригинале "Современность и Холокост"), который впервые вышел на русском языке, первоначально был опубликован в 1989 году и наделал много шума. Если верить аннотации на обложке данного издания, причина неоднозначной реакции на эту книгу заключалась в том, что автор "отказался свести Холокост к "немецкой вине" и "катастрофе евреев" или к (несомненной для него) преступности гитлеризма".
Что ж, лишение холокоста "эксклюзивного" статуса — это уже само по себе повод для скандала. Но для Баумана это стало не более чем одним из побочных результатов, может быть, даже правильнее сказать — побочных эффектов его работы. Его основной задачей было произвести, наконец, полноценное исследование "Катастрофы" средствами социологии.
До Баумана социология откровенно "пасовала" перед этой темой. Как с горечью отмечает автор в начале книги, в изучении холокоста историки и теологи преуспели гораздо больше социологов. Вообще у данной научной дисциплины дела идут все хуже и хуже. Возникшая в свое время как "буржуазная" альтернатива социалистическим учениям и прежде всего марксизму, социология в XX веке потерпела ряд чувствительных поражений. Эта наука не смогла предсказать ни одной крупной революции и ни одну из двух мировых войн. Однако, как демонстрирует Бауман, именно социологическое "препарирование" холокоста позволяет не только взглянуть на это событие с новой стороны, но и, возможно, даже понять его, дать ему объяснение.
О, да, понять — не значит простить. Но чуткий читатель наверняка уже понял, что тут пахнет не просто скандалом, а натуральным светопреставлением. Потому что объяснение — это всегда нечто рациональное, не так ли? На вопрос, был ли холокост рациональным явлением, Бауман отвечает однозначное "да". Более того, с его точки зрения,
именно рациональность современного общества и сделала холокост возможным.
Именно рациональность Модерна становится главной мишенью данного исследования.
Как доказывает автор, антисемитизм был необходимым, но недостаточным условием произошедшего. А тот факт, что уничтожению подлежали не только евреи, но и цыгане, гомосексуалисты, инвалиды, психически больные и прочие "неполноценные", с точки зрения исследователя, делает неправомерной политику "приватизации" холокоста, превращение его в эксклюзивное "достояние" евреев или государства Израиль.
Холокост, доказывает Бауман, был явлением социальным.
Во второй главе он делает экскурс в историю антисемитизма в Европе, анализируя его, вскрывая его опять-таки социальные корни (снова скандал). В общем, настаивает исследователь, списать произошедшее на "безумие Гитлера", "патологию нацизма", "иррациональную" юдофобию и прочие сумерки богов и полеты инфернальных валькирий — это значит просто спрятать голову в песок, всеми силами уходя от ответа на вопрос: а что же это все-таки было?
Известно, что подавляющее большинство участников истребления евреев не были ни патологическими садистами, ни убежденными антисемитами. Известно, что первоначально задача массового уничтожения евреев не стояла. Бюрократия сначала получила самое общее указание — "очистить Германию от евреев". Способы не уточнялись. Их предполагалось депортировать за территорию Рейха, и это начали делать. Однако по мере военных успехов Германии и расширения "немецкого жизненного пространства" до пределов чуть ли не большей части континентальной Европы у задачи "избавиться" от евреев осталось только одно, абсолютно, как подчеркивает Бауман, логичное и рациональное решение. Бюрократия все взвесила, подсчитала ресурсы, средства, издержки и приступила к выполнению.
Выбор между принудительным выселением и физическим истреблением был "вопросом техники". Уничтожение евреев было не целью, а средством для ee достижения.
Именно предельная рациональность холокоста, по Бауману, — это и самое ужасное в нем, и главная причина, по которой он вообще стал возможен. Дисциплина, экономия, специализация, распределение обязанностей, бюрократизация, рутинизация, разделение процесса на множество отдельных действий, технических операций, подчинение средств цели — в общем пресловутая "эффективность", которой так гордится современная цивилизация — главный "секрет" холокоста и его отличие от других геноцидных практик.
Зигмунт Бауман в свои 85 лет остается одним из гуру антиглобалистского движения. Это "новый левый" социолог (да, пожалуй, и философ). И пример холокоста он использует как отправную точку для критического анализа всей нынешней социальной организации, он "бьет" по modernity (современной цивилизации) в целом. Происходит своеобразная инверсия: Бауман выдвигает на первый план не заклинание "холокост — самое тяжкое преступление XX века", где преступление — отклонение от нормы, а, наоборот, в холокосте "как в капле воды" можно увидеть отражение того, на что способны современное общество и цивилизация с их "эффективностью", логикой и рационализмом. С их "нормальностью", в конце концов.
Таким образом, попытка полного уничтожения евреев в рамках существующего рационального и дисциплинарного общественного устройства — это не отклонение, не эксцесс и не патология.
Это выход на поверхность тех ужасных потенциальных возможностей, которые содержит в себе социум (не люди, а именно социальная организация!).
Следуя этой логике, можно сказать, что мы все по-прежнему в каком-то смысле живем в цивилизации холокоста.
"Ни один из факторов, благодаря которым холокост стал возможен, не устранен из жизни современного общества", — подчеркивает Бауман. В общем, люди, будьте бдительны. Holocaust never dies.
Таким образом, опыт холокоста используется исследователем как своего рода плацдарм, с которого он начинает свою атаку на "все вообще", на пресловутую "Систему" (сам автор, отдадим ему должное, этого одиозного и затертого слова не использует). Критика бюрократии и отчуждения в целом остается в русле "новой левой", хотя, надо отметить, что как социолог Зигмунт Бауман может предложить много новых и содержательных методов разоблачения порочного общественного устройства. Не будучи ни экономистом, ни фрейдо-марксистом, он не затрагивает пресловутый капитализм и не спускается в глубины подсознания, сосредоточившись на главном предмете своего исследования — социальных закономерностях с "заходами" в психологию человеческого поведения, подкрепляя все это статистикой и эмпирическими данными.
Там, где Зигмунт Бауман касается темы насилия, он оказывается крайне близок к другому идеологу антиглобалистов Славою Жижеку. Как и культовый словак в своем труде "О насилии" (вышедшем, кстати, тоже в издательстве "Европа" и даже в той же самой серии), Бауман доказывает, что насилия не стало меньше, оно просто изменило свои формы и сконцентрировалось в сферах, не доступных простым смертным. Видимое снижение уровня агрессии и насилия в повседневной жизни современного цивилизованного западного общества оплачено, во-первых, выносом этого насилия на периферию (локальные войны, перманентная резня в третьем мире), а во-вторых, концентрацией монополии на применение силы в руках государственной власти. Но за повышение личной безопасности на бытовом уровне обыватели заплатили возможностью того, что в любой момент "Система" может опустить на их головы такую "дубину", по сравнению с которой весь вместе взятый "негосударственный" криминал покажется безобидными шалостями.
И наконец самый фундаментальный и спорный тезис, содержащийся в "Актуальности холокоста". Даже не тезис, а вопрос, на который сам Бауман так и не решается дать окончательный ответ. Хотя задать его — это уже значит бросить вызов всей философской традиции, идущей от Гоббса, а кроме того, покуситься на основы собственно социологии. Как признает сам Бауман (и тут в строках книги читается отчаяние социолога), в рамках его дисциплины подобный вопрос — натуральная ересь, нонсенс, бессмыслица, на него просто не может быть ответа. Социология, пишет автор, исходит из того, что мораль, нравственность, вообще понятия "хорошо" и "плохо", "добро" и "зло" — категории суть социальные, вне общества они не существуют, им просто неоткуда взяться. И ничего другого социология представить себе просто не может.
Но разве именно холокост не продемонстрировал, что "аморальное" и "асоциальное" — вещи не то что не тождественные, но могут быть прямо противоположенными? Исполнители "окончательного решения" были массовыми убийцами и одновременно законопослушными гражданами, добропорядочными членами общества, патриотами своей страны и добросовестными служащими, которые "просто делали свое дело". Более того, вот если бы они отказались его делать, то именно тогда они противопоставили бы себя обществу и подверглись осуждению за асоциальное поведение.
Именно их нормальность, добропорядочность, рациональность и логичность позволяли им выполнять свою работу.
Значит, трещит по швам, рушится на глазах фундаментальный посыл, на котором стоит вся современная цивилизация: все зло идет якобы от иррациональных, животных страстей человеческих, а за все хорошее надо сказать "спасибо" обществу, которое обуздывает зверя в человеке, накидывая на него узду морали (производимой опять-таки обществом) и его величества разума. Но в случае того исторического события, которому посвящена книга Зигмунта Баумана, именно закон и порядок стали орудием преступления, его методом. Причем орудием неизмеримо более эффективным, чем любые выплески "животных страстей". Общество — это зло?
Редакция благодарна магазину "Фаланстер", предоставившему книгу "Актуальность холокоста"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
