Российская политика на Северном Кавказе не решила ни одной из поставленных задач и вернулась обратно к проблемам десятилетней давности. Все испробованные рецепты не сработали, а новые не придуманы.
Кровопролитие, которым охвачены Ингушетия, Дагестан и Чечня, без особого преувеличения можно назвать войной. Счет погибших за последние месяцы пошел уже на сотни. Многократные заверения властей, что очередные вспышки террора – дело временное и вроде как нетипичное, что "в борьбе с боевиками произошел перелом", а "итоги последних спецопераций неплохие", раз за разом опровергались все более жестокими и масштабными терактами и боестолкновениями.
В среду на ставропольском совещании с силовиками президент Медведев впервые признал неудачу: "Некоторое время назад начало складываться впечатление, что ситуация на Кавказе, связанная с террористическими проявлениями, существенно улучшилась. К сожалению, события последнего времени показывают, что это не так…"
Это действительно не так. Но для того чтобы хотя бы попробовать разрешить проблему, мало ее признать, нужно назвать ее причины.
Происки "внешних врагов"? Наступление местных мятежников и подпольщиков, каковых, если верить рапортам, осталось сорок человек? Всесильный Доку Умаров, "эмир Кавказского эмирата"? С кем и из-за чего идет война? Кто нападает? Даже это окутано туманом.
Версия, что во всем виноваты какие-то загадочные зарубежные подрывные центры, потерлась от частого употребления. Регулярные доклады о том, что уничтожена очередная группа иностранных наемников, "один из которых – негр" (причем "негр" иногда фигурировал на расплывчатых фотографиях, но никогда не предъявлялся материально), при всей своей частой повторяемости так и не сумели создать картину неодолимого чужеземного нашествия. И Дмитрий Медведев в Ставрополе уже деликатно поправляет подчиненных: "Вы сказали о влиянии… международных факторов, таких как подпитка бандподполья деньгами, экспорт религиозного экстремизма, – эти внешние факторы есть… Но основная причина коренится внутри страны, как это ни печально".
Среди этих печальных внутренних причин президент назвал безработицу, бедность, коррупцию и засилье местных кланов, "которым плевать на народ, которые только делят денежные потоки… а потом друг с другом сводят счеты". И в результате "отсутствие у людей мотивации к нормальной жизни… асоциальное поведение, борьба за свои права преступным способом".
Надо сказать, что "социальные" объяснения обстановки на Кавказе ничуть не новы. Они имеют широкое хождение в наших руководящих кругах как минимум последние десять лет. Люди, мол, идут в боевики, потому что не попадается другой работы. Выпишем побольше денег, создадим им рабочие места.
При кажущейся научности это объяснение не ухватывает как раз главного.
В прочих российских областях отчаявшиеся безработные иногда криминализуются, однако в леса с автоматами не уходят. У обитателей Кавказа совсем другой образ жизни, другой кодекс поведения, другая иерархия ценностей.
Но прямо сказать о данном факте – то же самое, что задать вопрос: а возможна ли интеграция этого края в Россию? Но еще в конце 90-х наши власти твердо постановили, что такой вопрос больше задаваться не будет.
Вместо этого для решения кавказских проблем были пущены в ход три рецепта: сила, вышеупомянутая организация новых рабочих мест и то, что со временем сделалось главным: "создание пророссийских элит". Но какими способами влиятельные фигуры в этих краях можно сделать пророссийскими?
Либо присылать из центра своих людей, пусть и местного происхождения, давая им деньги и возможность поделить должности между "своими", но не давая самостоятельности – как это было с Муратом Зязиковым в Ингушетии. Либо с помощью щедрости и смотрения сквозь пальцы почти на все сделать пророссийскими каких-то местных авторитетов – как Кадыровых. Либо теми же средствами подпитывать верность старых друзей – как с дагестанскими верхушками, доказавшими лояльность центру в войне 1999-го. Либо комбинировать и то, и другое, и третье – как пытались сделать с режимом Юнус-Бека Евкурова.
И вот сейчас вчерашние "пророссийские элиты" переименовываются в антинародные "кланы", а стандартная технология сотрудничества с ними осуждается как "дележ денежных потоков". Причина в том, что "наши сукины сыны" не только проваливают поставленную перед ними задачу покончить с беспорядками, но сплошь и рядом сами эти беспорядки и учиняют, когда "друг с другом сводят счеты".
Даже самый вроде бы эффективный из всех местных режимов, кадыровский, приучивший отзываться о себе с опасливым почтением всех российских официальных лиц, причиняет теперь Москве все больше головной боли. Удары, которые обрушиваются на недругов и даже просто чем-то не угодивших, в том числе и находящихся за пределами Чечни, растущий интерес к соседним землям, особенно к Ингушетии, – все это вызвало первые, довольно робкие, публичные критические отзывы и просьбы к чеченскому главе что-то предпринять.
Тем временем в Дагестане опровергают слухи, будто местная милиция, каждодневно теряющая людей, охвачена паникой, хотя отчаянные заявления мэра Махачкалы именно о панике и говорят. А ингушской милиции свое официальное недоверие выразила уже Москва, подозревающая ее то ли в разгильдяйстве, то ли в предательстве.
Все три эти автономии впервые охвачены одним общим кризисом, который выглядит со стороны как нечто скоординированное, хотя и непонятно кем. Ясно лишь, что местные начальники сами превратились в часть этого кризиса.
Поэтому сегодня главная кавказская ставка федерального центра – опять на силу, как и в начале второй чеченской кампании одиннадцать лет назад. Да и что еще остается тем, кто не понимает, что происходит на Кавказе, не знает толком, кто там с кем воюет, а по привычным своим информационным каналам получает лишь вранье – то бодряческое, то паническое. Властный инстинкт в таких ситуациях подсказывает у нас одно: бей кулаком, и будь что будет.
Посылка в Ингушетию профессионала КТО Аркадия Еделева, намерение резко увеличить отправку на Кавказ федеральных силовиков, комплектуя из них временные оперативные группы – все это способно, возможно, пригасить пожар – пусть и ценой нового кровопролития. Но возвращение к чисто силовым методам вернет к тем же вопросам, в которые силовая операция уперлась в прошлый раз. Как потом наладить мир?
Еще раз сменить местные верхушки? Но ведь это уже делали неоднократно. Воспитать для Кавказа новые управленческие кадры? Так ведь для себя не получается воспитать. Управлять автономиями из центра, постоянно держа там присланных из коренной России силовиков и администраторов? Так тоже делали. Было много жертв с обеих сторон, и не было замирения. Отправить в эти края еще больше денег? Но куда больше? А то, что они рассасываются по дороге – это уж не местный кавказский вопрос.
А может, предложить местным жителям устроить свою жизнь по собственному усмотрению? Но для российского руководства такая мысль и вообще-то странна, а уж воплощение ее именно на Кавказе привело бы к самым неподходящим для центра результатам.
Тот набор идей, которые сегодня приемлемы для федеральных властей и тот инструментарий, который есть в их распоряжении, в лучшем случае дадут возможность еще раз отложить на потом необходимость прямо ответить на все "кавказские" вопросы, как бы ответы ни были неприятны.
С этими идеями и с этими инструментами можно только двигаться по кругу, раз за разом повторяя пройденное.
Статья опубликована на сайте Газета.Ru
