9 мая я слишком много плачу. Особенно ближе к 9 вечера, когда уже салют, и день прошел, и, может быть, это был последний такой день.
Два года назад так и случилось. Тогда был последний праздник, который они отмечали вместе – мои бабушка и дедушка. Фронтовики, ровесники. Познакомились в 43-м, поженились в 45-м. Он – полковник, она – рядовая. Завтра мы будем отмечать 9 мая только с дедом.
Накануне он страшно мучился вопросом – что бы надеть такое, чтобы не ехать на работу (да, в свои 86 он работает), сверкая на весь город орденами и медалями. В итоге помог дождь: достали из шкафа плащ. Вы замечали, что ветераны немного стесняются этого праздничного внимания? Как будто, надев награды, они настаивают на том, что они герои. Как будто чувствуют, что есть люди, которым про Победу или слышать надоело, или вовсе уже непонятно. Какая война, с кем, когда? Как будто ощущают неловкость, фальшь, пережим в том месте, где государство закатывает болезненную, кровавую тему войны гусеницами парадных танков.
А война для моих ветеранов – дело личное.
Настолько личное, что они всегда терпеть не могли про это рассказывать. Все, что вытянуто мной из бабушки и деда, вытянуто именно 9 мая и под большим нажимом. Ну и после дедовских фронтовых ста грамм, понятно.
Из их рассказов ясно, как мне повезло, что я вообще родилась. Первый раз повезло, когда дед оставил художественное училище и идею стать книжным графиком и поступил в артиллерийскую школу. Получил аттестат 17 июня 1941 года. Через пять дней была война. Стал бы художником – убили бы в пехоте. А дед поехал доучиваться на Урал, уже как курсант военного училища. Несколько месяцев в дороге, в теплушке, такой, которую показывают в кино: умывались снегом, укрывались шинелькой.
В сентябре 42-го тоже очень повезло: он, уже начальник разведки дивизиона гвардейского минометного полка, корректировал огонь с колокольни церкви в деревне Селявное, недалеко от Воронежа. Немцы, когда заметили, стали бить прямой наводкой. Троих из пяти убили. Первая медаль "За отвагу" – с той колокольни.
Потом повезло в том самом танковом сражении под Прохоровкой, где даже неба не было видно из-за горящих машин. И еще случай был, когда дед пошел брать в плен сбитых летчиков, а те отстреливались ожесточенно. Он их взял, а не они его убили. И при форсировании Днепра очень повезло, и при взятии Киева, и Берлина, и в последних боях под Прагой. Вообще все сложилось очень удачно.
И по поводу бабушки мне очень повезло. Когда она, взяв с собой полмешка картошки и одеяло, уходила от наступающих немцев, самолеты, завидев колонну беженцев, стали расстреливать их на бреющем полете. Люди зарывались землю, ныряли в лужи. И не вставали больше. А в бабушку не попали. Потом, уже в 43-м, она устроилась секретарем-машинисткой в штаб полка, где служил мой дед.
Их история – история большого везения. Потому они так любили этот праздник. Ждали и готовились. А мы ломали голову, что бы такое придумать. Но что придумаешь лучше, чем прогулка по майскому городу, когда они такие красивые, счастливые, сияющие. И дети им дарят цветы и благодарят, не очень понимая, за что.
Только вот с этим 9 мая все время были проблемы. Если вам за 80, попробуйте добраться от дома до Большого театра, к примеру, на метро. А потом походите по городу, принимая цветы и улыбки. Пешочком, на ногах, прошедших от Воронежа до Праги. Потому что на машине нельзя, все перекрыто. Не знаю: возможно, ветераны, ангажированные на праздничные мероприятия, доставляются туда на автобусах. А вот стихийные, неорганизованные, самочинные виновники торжества доставляют себя до ликующих толп сами. В отличие от начальства, для которого всегда на Тверской улице и на Красной площади стол, стул и лимузин. Впрочем, когда мой дед был записан в участники парада к 60-летию Победы (помните, ветеранов тогда провозили на полуторках), то доставка тоже осуществлялась силами самих ветеранов. На метро, ножками, самостоятельно. А там еще постоять в ожидании распоряжений командующих часа два. Поэтому он тогда и отказался: устал от бесконечных изнурительных репетиций. А вот с бабушкой они гуляли 9 мая по городу, но в последние годы уже по чуть-чуть, потому что несколько километров для бабушкиных ног – это был подвиг. Ей же надо в туфельках на каблучках. А потом мы шли в ресторан и начиналась битва за меню. Ветераны уверены, что все, что существует на этом свете, для них или слишком дорого или в принципе не для них. Лучше было бы дома, у телевизора.
Для домашнего торжества у нас в стране все гораздо лучше организовано. Хотите список продуктов? Пожалуйста. В этом году дед получил в подарок: сервелат зернистый "Черкизовский" 400 гр, сыр "Виола" 100 гр, рыба в нарезку, ломтиками 150 гр, кофе растворимый 50 гр, мини-рулеты – 5 штук, чай "Принцесса Нури" – 25 пакетиков. Всего на 520 рублей. И дополнительно конфеты "Вечерний звон", 320 грамм, из заказа для ветеранов тыла. "А водку, – как справедливо указал еще в прошлом году один из молодых сотрудников собеса, – вы и сами купите, со своей пенсии". Водку мы, конечно, сами купим и даже еще немного колбасы в нарезку, но вопрос, как вы понимаете, совсем не в этом.
Вопросы, которые в последнее время мучают моего деда, – не "на что купить водку?", а как же так обустроилась Россия, что они, ветераны, очень неуютно в ней себя чувствуют? Почему, например, у полковника пенсия такая, что не хватит на час стоянки яхты Дерипаски в каком-нибудь порту? Почему у его друга по артиллерийской академии, который уехал к детям в Америку, два раза в год выдача бесплатного костюма, двух пар ботинок, медсестра по первому звонку и даже относительно свежий двухлетний "Мерседес", не говоря уже о дачке во Флориде, а нам 15 тысяч рублей на памятник бабушке военкомат обещает после сбора трех тонн справок? Прав ли он в том, что ничего никогда не просил у государства? Куда делась страна, за которую он воевал? Кто пойдет воевать за эту, нынешнюю, страну? И согласна ли я с тем, что каждое поколение в России будет использовано и выброшено как ненужное?
Надо сказать, что у меня нет ни одного хорошего ответа на его хорошие вопросы.
Надо сказать, что почти все вопросы были бы сняты, если бы мой дед, как и сотни его ровесников, иногда чувствовал бы, что он нужен своей стране в качестве героя той войны. Но связь с ветеранами у страны прерывистая. Посредством открыток с красными звездами, из которых выпадает бумажка с факсимиле Путина, подстаканников с надписью "Победа", тяжелых казенных книжек "про войну", которые никто никогда не читал и, кажется, даже не писал. Каждый праздник Победы приносит в дом очередную порцию этого тухлого официоза, за которым нет ничего кроме освоения бюджета на сувенирную продукцию.
Президент Медведев подписал прекрасный указ о том, что к 65-ой годовщине Победы каждый ветеран будет обеспечен отдельной квартирой. Через 65 лет после окончания войны. Это значит, что кому-то дадут к 90-летнему или даже 100-летнему юбилею. Неплохо.
А еще в этом году будет самый грандиозный парад в истории. И самый дорогостоящий, надо полагать. Очень хорошо.
Мой дедушка его обязательно посмотрит по телевизору. А вечером, когда из окна будет виден салют, он уже заснет. Конечно, он всю неделю работал, да еще и очень нервничал из-за праздника: пришлось ордена надевать, ехать в метро, стесняясь своей боевой славы (город-то перекрыт, на машине не прорваться), потом выступать перед студентами – рассказывать про войну. А тут еще и воспоминания о бабушке. 9 мая даже герои плачут.
А вообще, конечно, с днем Победы вас, дорогие соотечественники!
Оригинал статьи опубликован на сайте Газета.Ru
