Прошло уже больше 120 лет со времен плана полковника Судейкина о захвате власти над Российской империей охранным отделением при помощи разумно управляемого терроризма. Многие серьезные историки полагают, что покушения на Витте и Столыпина, а главное, убийства министра внутренних дел Плеве в июле 1904 года и премьера Столыпина в сентябре 1911 года были спланированы высшими кругами Российской империи (и не только спецслужб). Вряд ли это произошло в результате плана Судейкина. Но возможно, что постепенно в светлых жандармских умах родилась целая доктрина о создании теневого спецслужбистского правительства. Посмотрите роман Акунина "Статский советник" и его экранизацию. Хотя в фильме финал диаметрально противоположен книжному, зато как органичен и красноречив Михалков в роли идеолога "жандармского крюка", на который он хочет повесить Россию, – за 110 лет до генерала наркополиции Черкесова.
Насчет светлых умов я не шучу. Создал же полковник Зубатов первое в Российской империи мощное профсоюзное движение. Столичное, санкт-петербургское отделение возглавил популярный проповедник, священник Григорий Гапон.
Когда украинская оранжевая революция (столь же славная, как и Glorious Revolution Вильгельма III Оранского) воодушевила в декабре 2004 года отечественных либералов, им тут же предъявили "коричневую чуму" во весь рост, с резолюцией о ритуальных убийствах в одной руке и с пулеметом – в другой. И они тут же сникли и запросились под сень просвещенного путинизма.
С учетом очередного всплеска интеллигентского страха перед черносотенной волной народного гнева, который был спровоцирован оправдательным приговором по делу Квачкова-Найденова-Яшина (дело о покушении на Чубайса), я хотел бы обратить внимание осведомленной публики на то, что основные "черносотенные" страшилки, еще начиная c горбачевских времен, порождены самой же властью с очевидной целью.
То есть я не сомневаюсь, что по машине Анатолия Борисовича стреляли. Но организовали это именно те, кто заманил 17 марта 2005 года романтического полковника ГРУ "на стрелку" в Одинцовский район.
Мне, например, очень стыдно, что я до сих пор внутренне не принимал идею того, что Квачков – политзаключенный, хотя я давно знал от его защитника о том, как подставили Квачкова, и даже подробно разъяснял ему сценарий возможной провокации, приводя примеры организации покушений на эрцгерцога Франса-Фердинанта (аккуратно 104 года назад) и на Кирова.
Поэтому не хотите погромщиков – установите демократический контроль над спецслужбами!
В связи с созданием Национальной ассамблеи был запущен термин "фашистско-демократическая общественность". Вот эта самая общественность коварно отстаивает честные и свободные выборы (вместо "взаимодействия с властью"). Сперва я вздрогнул от такого "политологического оксюморона", но потом подумал, а как бы добросовестные политологи обозначили широту идеологического спектра Белого движения. У Деникина заседали патентованные либералы, а под их окнами распевали идущие на Москву батальоны: "И как один умрем за Русь Святую, и всех жидов побьем напропалую…" Вот такой расклад: либо этот союз защитников Учредительного собрания из отъявленной черной сотни, но и с кадетами, и с эсерами, либо ярые борцы с антисемитизмом (а в будущем – и со сталинизмом): Бронштейны, Свердловы, Радомысльские, Радеки, Землячки, Бела Куны…
Я не предлагаю либералам поддержать Национальную ассамблею. Хотя интересно было бы сравнить составы Национальной ассамблеи и Госдумы – где больше антисемитов и ярых сталинистов.
Сейчас перед либералами стоит поистине исторический выбор: между поддержкой усилий по восстановлению в России демократии, в том числе, народовластия и стремлением поддержать "медведевскую" часть аппарата в его потугах на либерализацию.
Тем, кто все-таки выбрал демократию, предлагаю: если вам не нравится Национальная ассамблея, то поддержите "Новую повестку дня демократического движения" или Российскую объединенную демократическую партию (то есть "Яблоко").
Что же сказать убежденным меритократам? Вы постоянно даете понять, что свободные выборы – это плохо, ибо они делают Квачкова депутатом. Это, действительно, так ужасно – не осудить покушение на сановника с охраной. В этой связи мне даже подумать страшно, кто сидит в ирландском парламенте, в Североирландской ассамблее, в Кнессете… И вообще, как могли бывший поклонник Роммеля Анвар Садат и разыскиваемый британскими властями за терроризм Менахем Бегин заключать мир?
Правда, "несвободные выборы" создают систему, где власть опирается на отравителей Литвиненко и Щекочихина, рязанских минеров и убийц Юры Червочкина. И на тех, кто из-за кулис готовил покушение на главу РАО ЕЭС. И на омоновцев, сломавших руку соратнику Чубайса Леониду Гозману в ноябре 2007 года, в Питере, при разгоне "Марша несогласных"…
Появилась мода разделять диссидентов и оппозиционных политиков. Дескать, диссиденты были моральным укором власти, так сказать, "в дистиллированном виде". Это совсем не так. Худо-бедно, но либеральные диссиденты (правозащитники) вырабатывали в 60-80-е годы смыслы, идеологемы, альтернативные и совковому агитпропу, и рвущемуся наружу шовинизму внутриаппаратной оппозиции. Это ведь тогдашние коллеги членов "русской партии" из ЦК ВЛКСМ и КГБ в девяностые стали комсомольскими банкирами, а в нулевые – силовыми олигархами.
Когда подточенная дешевой нефтью и рейганомикой, национальными распрями и распадом коммунистической идеологии советская власть стала заваливаться, страну спасла (на этом я настаиваю!) именно гегемония либерально-правозащитной парадигмы. Ведь у КПСС (кроме превращения в "партию прихватизаторов") было еще, по меньшей мере, две альтернативы – превратиться в имперско-русско-националистическую партию (вариант, предлагаемый сборником "Вече" и на деле реализованный Милошевичем) или в неосталинистское воинствующее движение (вариант Нины Андреевой, реализованный в виде Великой китайской пролетарской культурной революции).
Западнический либерализм формировался вне аппарата КПСС, но к 1988 году именно он навязал реформисткой группе свое видение реформ. Именно из околодиссидентской среды вышло представление о демократическом будущем России – антиимперский курс (включая солидарность с национально-демократическими движениями в республиках), яростный антисталинизм и антикоммунизм, быстрый переход к рынку, симпатии к Западу. Словом, идеализированный "1913 год" – "Россия, которую мы потеряли"… Поэтому и сейчас, когда первый же серьезный кризис поставит перед партией власти ту же дилемму, что и перед КПСС в 1986 году, хотелось бы, чтобы в обществе было сильное продемократическое движение. Как и 20 лет назад. Движение, стремящееся к плюрализму и объединяющее всю антитоталитарную оппозицию – от анархистов до монархистов…
В Национальной ассамблее, как и в Межрегиональной депутатской группе (в ее первом составе – со всем диапазоном от Старовойтовой до Алксниса) идет диалог различных антидиктаторских группировок. И в свободно избранном будущем парламенте России будет полно антисемитов и сталинистов. Как было их полно во французском и польском Сопротивлении, да и в любом красноармейском окопе. А сколько антисемитов было в Белом движении?! Надо учиться работать и с ними.
Я не считаю, что борьба сейчас идет между условным Медведевым и условным Сечиным. Она идет между все более деспотической госмашиной и обществом. В 1991 году борьба тоже шла не между Горбачевым и Яковлевым, с одной стороны, и Павловым и Полозковым – с другой. Она шла между ЦК КПСС и демократическим движением. Хотя отличие Горбачева от Павлова и Полозкова было очевидно.
Кроме "русской школы" диссидентства, основанной на этике "недеяния", рубежи политических стремлений которой Горбачев реализовал уже к 1990 году, были еще диссиденты в советских республиках и в Восточной Европе. У них-то были куда более четкие политико-экономические программы, и там-то диссиденты шли и в депутаты, и в министры, и президенты… Давайте попробуем быть восточноевропейскими диссидентами.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
