Можно вцепиться в детали. Ехидно задаться вопросом: какие же из действующих курсов проплачены злобными врагами? даже учебник по новейшей истории, написанный учителем Долуцким и запрещенный года три назад, был создан без малейших грантовых подпиток. Все остальные, проскользнувшие сквозь сито федеральной комиссии, и вовсе чисты, как совесть чекиста. Можно порыться в памяти и найти источник егерской метафоры - в газете «Правда» образца как раз тридцать седьмого года. (Дался им этот год! можно подумать, советская власть питалась кровью каких-то двенадцать месяцев...) Но лучше подавить в себе соблазн горизонтального спора, сиюминутной полемики. Отбросим мелочи, посмотрим с позиций той самой истории, которую все делят егеря и браконьеры. А уж потом вернемся в современность, но с другой, экономической стороны.
Встреча в Кремле - прямое продолжение процесса, о котором мы уже писали не раз - и не раз еще напишем. Путин собирается уйти. На четыре года или навсегда - не так уже и важно. И в ожидании ухода медленно и неуклонно преобразует политическую власть, административную мощь - в собственную историческую миссию, которая важнее любого третьего срока. Потому что не зависит привходящих обстоятельств. Отец гражданской нации, создаваемой сверху, верховный творец единого «русского мира» - недаром так был назван новосозданный фонд развития русского языка, патронируемый лично президентом. Гражданская нация невозможна без общего согласия о прошлом, настоящем и будущем. Не в мелочах, а в целом. Откуда мы, где наши корни? Что мы из себя представляем, каковы наши ценности? Куда мы движемся, каково обозримое будущее? Это согласие можно искать на путях открытой дискуссии, вовлекая умственные элиты в публичный содержательный разговор, подтягивая образованного обывателя, вовлекая его в дискуссию, и далее - транслируя вглубь народной массы. А можно предложить ответ извне. Единолично и самодержавно. Как была предложена уваровская формула имперской нации «Самодержавие-Православие-Народность». Николай Первый формулу утвердил, церковь подхватила для крестьянства, литераторы замкнули на мещан: «Рука Всевышнего Отечество спасла». Собственно, этим Путин и занят. Идеологическая часть его окружения - тоже. Они оттачивают определения. Потихоньку тестируют их на публике. И в конце концов поручат доверенным егерям обеспечить готовый консенсус. В школе, где формируется исходное сознание. В медиа, где поддерживается массовый образ реальности. И в бизнесе, где копятся средства на то и другое.
Уже сейчас, по отдельным намекам и легким пробросам, виден контур готовой, но не до конца проявленной идеологии. В будущем - высокотехнологичная нанодержава, поддерживаемая мощной ролью государства при относительной самостоятельности бизнеса и подотчетности, служебности медиа и гуманитарной науки. В настоящем - «суверенная демократия», точно соответствующая уровню развития общества, авторитарная ровно настолько, насколько большинство не готово к личной свободе и неотделимой от нее персональной ответственности за свою судьбу; страна, скрепленная жесткой вертикалью и поддержанная сырьевой конъюнктурой; страна госкорпораций, на которых держится вольный рынок. В прошлом - противоречивое, но неуклонное движение в рамках незыблемой «русской политической матрицы»; от разрозненности территории - к объединительному центру, от массы - к личности лидера; общее всегда важнее индивидуального, отдельное растворено в целом; русский мир объемлет всех россиян без деления на этносы и группы; объединяющий признак - русский язык. У нас были трагические срывы, но как правило, недолгие - и жертвенно направленные на самих себя; мы были, увы, мазохистами, зато садизмом не грешили никогда. Каяться перед миром особо не в чем; наши преступления, как правило, прямое и неизбежное следствие западных и восточных ошибок мировых империй; пакт Молотова-Риббентропа лишь техническое оформление мюнхенского сговора западных держав; развал СССР - главная геополитическая катастрофа 21 века; вокруг нас не враги, но конкуренты, и так будет до скончания века.
Разумеется, любая схема огрубляет замысел; наше изложение доктрины Путина этим тоже грешит; и все же вектор - именно таков. Он производен от гениальной, предельно идеологичной, невероятно политизированной концепции русской истории, некогда предложенной Карамзиным; вообще такое чувство, что карамзинизм неожиданно восстал из гроба и стал официальной версией событий.
Как относиться к этому? Вопрос. У либерала руки чешутся; хочется обрушиться со шквалом возражений; однако же соберем волю в кулак, остановим себя - и скажем по-другому. Доктрина как доктрина. Один из многих вариантов, подлежащих рассмотрению. И даже хорошо, что он есть. Потому что продуман и по-своему целен. Оппоненты не создали даже этого. Плохо другое. Школьное предание об историческом пути народа, равно как базовые ценности, живущие в сознании современников и примиряющие бедных и богатых, образованных и не слишком, меньшинство и большинство, давно уже не учреждаются директивно, по распоряжению верховной власти. Они рождаются из опыта общественной жизни, из предельно свободных дискуссий, из незаказанной литературы и неподконтрольного театра. Да, Кукольник обслуживал уваровскую триаду, а нацию-то сформировали Пушкин и Толстой. Которых либералами не назовешь. Но и правительственными консерваторами - тоже. Это люди свободной мысли и вольной жизни, сумевшие услышать безмолвное звучание народной правды - и преобразовать в открытый русский язык, в мифологию русской жизни.
Так что если формируемый сверху концепт станет началом, отправной точкой, из которой мы отправимся в свободное интеллектуальное плавание - исполать и спасибо. Что-то из этого концепта подтвердит свою жизнеспособность и войдет в итоговую «версию» подвижной легенды гражданской нации о самой себе. Если же это закон и прокрустово ложе - увольте. И в переносном, и в прямом смысле слова. Тогда государство в очередной раз окажется препятствием на пути саморазвивающегося общества, которое уже постепенно копит внутреннюю силу, но еще не раскрылось вовне. Тогда задачи, которые действительно будут стоять перед новыми поколениями, придут в полное противоречие с придуманной конструкцией. И либо поколения сломают конструкт об колено, либо колено придавит их к земле и сломает - хребет.
Впрочем, некоторые неизбежные следствия тотальной егерской философии общественной жизни уже наступили; не прошло и недели после кремлевской встречи. Госдума внесла поправки в законопроект об обязательном среднем образовании, второе чтение которого пройдет в начале июля. Тендеры на издание учебников отменяются; чиновникам позволят самим решать, какие издательства достойны печатать разрешенные учебники, а учителей лишат права использовать - хотя бы как дополнительные - пособия, не разрешенные славными егерями. То есть просвещенческий начальник становится распорядителем финансовых потоков, а учитель превращается в транслятора единственно верного круга идей, одобренных свыше. К чему приведет второе следствие, понятно. Творческим учителям будет худо, бездарным - весьма хорошо. А насчет первого... Рынок учебной литературы - это миллиарды. Тот, кто сможет раздавать заказы, станет миллионером. И случится то, что обычно случается в обществах победившей верхушечной идеологии: она окажется закваской новой коррупции. Сопоставимой с коррупцией строительной. (Кстати, Ю. М. Лужков вчера утвержден московским мэром; поздравляем столичных застройщиков.) И лишь немного не дотягивающей до коррупции сырьевой.
И не имеет ни малейшего значения, кто именно перезапустит механизм идеологического передела денежных потоков. Последний раз это сделал первый премьер Касьянов, который тогда еще не почитался исчадием американского ада, а вовсе даже был лучшим премьером новейшей эпохи. Он устроил разнос исторических учебников; списки разрешенных тут же были пересмотрены; количество комплектов сокращено до трех - и соответствующим образом выросла прибыль доверенных издателей. И крышующих чиновников. Теперь Касьянов придерживается новых взглядов, а система работает старая. Та, которую он запустил. Потому что по-другому не бывает.
Оригинал статьи опубликован на сайте www.rian.ru
