В частности, "Коммерсант" связал повышенный интерес Владимира Путина к республике с приобретением Китайской нефтехимической корпорацией Sinopec у ТНК-ВР 96,86% акций "Удмуртнефти". В мае "Роснефть" заключила договор-опцион с Sinopec на право приобретение 51-процентного пакета акций, обеспечивающего совместное с Sinopec владение и управление удмуртским предприятием. Но недавние провалы бизнес-проектов, в том числе слияние активов "Северстали" и компании "Акселор", очевидно, заставили президента России все же усомниться в прочности достигнутых договоренностей. И он лично прибыл в Удмуртию для того, чтобы изучить на месте возможности, которые могли бы повлиять на ситуацию.
В пользу того, что оба президентских визита были приурочены к этому договору, говорит и тот факт, что именно 10 августа 2006 года Sinopec завершила сделку с ТНК-ВР. Значимость этой сделки не определяется масштабами, гораздо важнее ее политический подтекст. Новый агрессивный восточный "дракон" не просто появился на рынке ресурсов. Он возник в самом центре России, в регионе, являющемся оплотом российского военно-промышленного комплекса.
Своим же поведением Владимир Путин только создал пиар этой сделке. Продажа китайцам "Удмуртнефти" сейчас активно обсуждается на бытовом уровне среди жителей Удмуртии в очень негативном ключе. Зачем же Владимир Путин собственными руками разрушил миф непричастности, где ему отводилось место на равном удалении от всех форм и сфер бизнеса?
Раньше Путин пребывал в общественном сознании в образе "всемогущего Бэтмена" – заступника слабых и обездоленных. Населению, в целом, нравилось, что у главы государства все схвачено, все под контролем: прокуратура держит бизнесструктуры в подвешенном состоянии, а процедура назначения глав регионов укрепляло мнение об общем контроле. Это создавало впечатление силы. И чрезвычайность принимаемых мер выглядела оправданной в условиях стоящих перед властью задач. Таких, как борьба с коррупцией, подъем экономики и других.
Но постепенно, с ходом времени стало проясняться, что "воз-то" и ныне там. "Бэтмен" облюбовал для себя иные цели, более близкие его профессии и натуре. Привыкший служить системе, а не создавать ее, Путин наконец-то обрел самого себя, прислонившись к "Газпрому" и его дочке "Роснефти".
В результате мощная система власти, настроенная на "ручное" управление, оказалась востребованной только в части решения задач "Газпрома". Без должной загрузки она еще больше проржавела. Должностные лица и в центре, и на местах ничем особенным себя не утруждают, разве что представительскими функциями. Все мало-мальски активные и самостоятельные личности выбыли из этого "морозильника".
Но некоторые, такие как бывший федеральный инспектор Любовь Андреева, оказались способны на смелые заявление. Именно она, работник системы представительства президента, увидела, что в эту систему все больше попадает работников силовых ведомств. Раскритиковав порядок назначения чиновников уровня главных федеральных инспекторов из сотрудников спецслужб, Андреева сделала вывод, "сотрудники спецслужб могут лишь зафиксировать какие-либо действия или обстановку, но не принимать управленческие решения. Их этому не учили, а бездействие данных должностных лиц ослабляет систему власти".
Наверняка, Любовь Андреева и не думала кидать камень в огород Владимира Путина. И, тем не менее, все сказанное относится прежде всего к нему – главному управленцу. Действительно, спецслужбы не могут управлять процессами, их дело – управлять отдельными людьми. Это они умеют. Под этим углом зрения и следует рассматривать всю созданную при Путине систему власти. Не имея четкой стратегии, президент решал тактические задачи управления через трансформацию всей политической системы. Одной рукой он клялся на верность Конституции, а другой создавал внеконституционные органы: Общественную палату, институт полномочных представителей президента в федеральных округах, Государственный совет. Все они образуют конфигурацию новой системы, при которой президент Российской Федерации становится единственным источником власти в стране.
По контурам системы отчетливо читается: авторитарный режим. Стремительный переход Владимира Путина в лоно бизнеса, возможно, следует рассматривать как бегство от той непосильной ноши, что пришлось ему взвалить на себя. Он, уже ставший заложником этой системы, пытается уйти от судьбы. Но независимо от того, удастся это ему или нет, его преемник будет вынужден осуществлять дальнейшую трансформацию политической системы страны и довести ее до логического конца. России придется-таки пережить еще одно потрясение, которое приведет к народному прозрению и смене вектора общественного развития. Отчуждение народа от власти, как показывает опыт, не может быть бесконечным.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
