Довольно любопытная статистика. Два года назад число завершенных интервью социологов составляло 30 процентов, сегодня (то есть, через два года) - 6 процентов.
Понятно, что падение показателя на пол-порядка уже не объясняется никакими доверительными интервалами, проблема носит системный характер.
В условиях жесточайшего террора и посадок на адские сроки буквально ни за что уровень самоцензуры вырос кратно, чем и объясняется нежелание отвечать на опасные вопросы незнакомым людям, пускай и с удостоверениями и обещаниями анонимности.
А это, в свою очередь, ставит под сомнение все результаты всех опросов, так как отказники явно отказываются не по причине своей лояльности, а, скорее, наоборот. Чем острее проблема, по которой социологи пытаются выяснить общественный срез, тем выше ошибка, причем очевидно в одну сторону.
Поэтому успокаивающие власть опросы, в которых подавляющее большинство поддерживает любые авантюры руководства, не должны никого обманывать - реальность на самом деле совершенно иная. То, что протест является латентным, тоже не может успокаивать: в кризисный момент подобная скрытая нелояльность оставляет режим один на один с угрозой. Как это выглядит, мы видели в июне 2023 года во время марша Пригожина на Москву.
В "обычной" обстановке, когда власть имеет возможность безнаказанно применять неограниченное насилие, латентная нелояльность не представляет для нее угрозы, но что делать, если вдруг вспыхнет какой-либо новый мятеж, и население поддержит его просто потому, что не ассоциирует себя с правящим режимом?
В новейшей истории подобных примеров масса. Каддафи, полностью уверенный в любви народа к себе, Чаушеску, чье падение с последующим расстрелом как раз и началось с массового митинга в его поддержку, отставка Мубарака, встреченная всеобщим ликованием… Нет ни малейших сомнений, что скорбное известие в России тоже будет воспринято с небывалым воодушевлением, а если появится кто-то посерьезнее Пригожина и доведет начатое до конца, то клич "Распни его!" внезапно станет мейнстримным.
Вся проблема всех социологических опросов в том, что они сохраняют достоверность полученных результатов только в определенном диапазоне социальной температуры, в котором находится общество. Такую температуру можно назвать "нормальной" - то есть, противоречия в системе не являются критическими, а само общество не находится в состоянии системного кризиса и тем более катастрофы. Более строго нормальное состояние социальной системы можно характеризовать как упорядоченное движение всей социосистемы как целого, но при этом ее отдельные элементы (люди, группы людей и целые социальные страты) находятся в перманентном хаотическом (иначе "тепловом") движении. Собственно, социальная температура и характеризует беспорядочность этого теплового движения отдельных элементов.
Сегодня Россия - классическая переохлажденная система, в которой через террор и насилие со стороны государства хаотическое движение отдельных элементов системы упорядочено вплоть до полной неподвижности. Любой элемент, который "зашевелится", рискует ощутить на себе мощь террористического аппарата насилия. Поэтому назвать нормальными условия ее существования нельзя.
Но методики опросов исходят именно из нормальности среды, в которой проводятся измерения. Весь смысл опросов и заключается в попытке измерить диапазон хаотического теплового движения разных социальных групп и страт. Но если общество "заморожено", измерять нечего. Нет разности потенциалов в цепи - нет тока, а потому измерение тока бессмысленно вне зависимости от того, что покажет амперметр или вольтметр.
Здесь, по всей видимости, и кроется чисто методологическая ошибка социологов, которые выдают внешне верные данные, но они никак не отвечают реальному положению дел.
Но и сделать они ничего не могут, так как для получения правильного результата требуются принципиально иные методики опросов, но главное - власть может отказаться признавать их результаты, не считая положение в стране ненормальным.
! Орфография и стилистика автора сохранены
