Дмитрий Семенов — активист из Чебоксар, также член бывшего движения "Открытой России". Полтора года назад он был вынужден уехать из России, так как мог попасть под уголовное преследование из-за закона о "Нежелательных организациях". Семенов посетил Форум свободной России, где рассказал нам, почему он решил пойти в политику, когда собирается возвращаться в Россию и можно ли идти на компромисс с властью.
— Дмитрий, расскажите, вы первый раз приехали на Форум?
— Нет, это мой третий Форум свободной России, в котором я принимаю участие.
— Почему вы решили посетить Форум?
— Дело в том, что я специально сюда не приезжал, я живу в Вильнюсе второй год. Я все равно как-то интересуюсь российской повесткой. Когда собираются в стране, в которой ты проживаешь, различные оппозиционные лидеры, эксперты и обсуждают вопросы, связанные с Россией, — мне это всегда интересно. Это хорошая возможность увидеть своих коллег с разных регионов, послушать экспертов и пообщаться в кулуарах с ними.
— Как вы решили прийти в политику?
— Это долгая история. Я вообще с 2010 года занимаюсь оппозиционной деятельностью. Тогда мне было 19-20 лет. И как раз существовало движение "Солидарность", в котором были Борис Немцов, Гарри Каспаров, Илья Яшин и другие лидеры демократической оппозиции. Вот с этого у меня все началось. Все возникло со школьных времен. Тогда существовал "Союз правых сил". Мне очень нравилась их идеология и Борис Немцов. Я следил за его деятельностью. Но когда мне стало лет 20, я решил, что нужно активно в этом участвовать. Связался с московским аппаратом движения "Солидарность", и они мне рассказали, что нужно сделать для того, чтобы создать региональное отделение, в моем случае это Чувашия. Собственно, с этого все и началось. В 2011 году к нам приезжал Борис Немцов на учредительную конференцию, а заодно с презентацией доклада "Путин: Итоги". Затем появилась партия "Парнас", в которую я вступил. После, в 2012 году, был перерыв, после 6 мая на Болотной площади, а через месяц я ушел в армию. Когда вернулся, сначала работал у себя в регионе журналистом. Потом в интернете увидел, что Ходорковский объявил о проекте "Открытые выборы" и что он ищет кандидатов, около 20 человек с разных регионов, которые помогут вести избирательную кампанию в Государственную думу по одномандатным округам. Я решил поучаствовать, и получилось так, что я прошел отбор и оказался в числе этих 20 кандидатов. Соответственно, после этого появилось движение "Открытая Россия".
— Как вы думаете, с чем связано преследование движения "Открытая Россия"?
— Я думаю, что прежде всего это связано с фамилией Ходорковского. Существуют разные разговоры коллег из каких-то других движений. Кто-то говорит, что нужно юридически сделать так, чтобы не было этих претензий, которые нам сейчас предъявляют. Я считаю, что это все не поможет, потому что пока там стоит фамилия Ходорковский — эти преследования будут продолжаться. Так как Михаил Борисович — как красная тряпка для быка.
— Когда вы поняли, что пора уезжать из России?
— У меня довольно долгая история с различными преследованиями. Все началось еще в 2013 или 2014 году. Тогда на меня начали возбуждать административные дела по статье 20.3 (публичное демонстрирование нацистской символики). Условно, был футбольный матч "Шинник" — "Спартак". Фанаты "Спартака" на своей трибуне достали флаг со свастикой, об этом написали различные издания, ну а я репостнул с комментарием "какие они нехорошие люди".
Но виноват в итоге остаешься ты. Формальный признак — демонстрация нацисткой символики.
Потом, в 2015 году, у меня было уголовное дело по статье 280 УК (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности) за репорст в интернете, связанный с Украиной. Но вот тогда мне удалось соскочить по амнистии.
После этого начались опять административные дела по статье 20.29 (массовое распространение экстремистских материалов). После этого пошли статьи 20.33 за участие в деятельности нежелательной организации. Там получалось так, что если у тебя вступают в силу две административные статьи, то у них есть полное право возбуждать уголовное дело по статье 284.1 (нежелательная организация). По этой статье сейчас Анастасия Шевченко находится под домашним арестом. В марте прошлого года у нас была конференция движения "Открытая Россия" в Вильнюсе, на которую я полетел, и так получилось, что я обратно не вернулся, хотя у меня был обратный билет. Там получалось, что я возвращаюсь домой утром, в обед в этот же день у меня проходит суд по второму делу, понятно, что 99,9% приговор вступает в силу, а это значит, что у них есть право возбуждать уголовное дело. Учитывая, что в 2015 году у меня уже было уголовное дело, и это будет учитываться при мере пресечения, в моем случае мера пресечения было бы уже СИЗО. Утром в тот день, когда я должен был вылетать из Вильнюса, мы посовещались с нашими адвокатами из Вильнюса, и они сказали, что возвращаться пока не надо.
— В ближайшее время вы не собираетесь обратно?
— Нет, не собираюсь. Тем более в свете того, что уголовные дела по этой статье сейчас реально начали возбуждать. Вот уже 4 уголовных дела заведено. Понятно, что команда дана. И они же не любят вот эту штуку, когда ты уезжаешь от преследования какого-то, какое-то время пожил, подумал, что опасность миновала, возвращаешься... Тут у них включается такой механизм мести: "А, вот ты, попался". Последняя история с Романом Удотом, который вот тоже жил вне России какое-то время, затем решил вернуться, и выяснилось, что это было рискованно.
— Расскажите подробнее про людей, на которых заведены уголовные дела.
— Самое громкое — это, конечно, Анастасия Шевченко, которая является членом федерального совета "Открытой России". Ее дело самое показательное, потому что жесткая мера пресечения — домашний арест со всеми самыми строжайшими ограничениями. Плюс во время нахождения под домашним арестом у нее умерла дочь в реанимации, к которой ее только в последний момент отпустили по разрешению следователя. Такие еще курьезные моменты — у нее болел зуб, она не могла пойти к врачу по разрешению следователя, и только после того, как мы подняли какую-то волну в интернете, на следующий день следователь разрешение дал.
Второе дело — Яна Антонова. Она координатор нашего движения в Краснодаре, также она хирург. Тоже характеризует эту власть то, что они заводят дела на женщин — и на женщин, которые являются многодетными матерями, чтобы более ощутимее ударить по движению. У Яны Антоновой помягче — подписка о невыезде и нет такого беспредела, который творится в Ростове-на-Дону. Явно видно, что там они хотят сделать показательное дело, чтобы активисты "Открытой России" задумались, может быть, уехали или как-то перестали сотрудничать с движением. Также в Екатеринбурге заведено уголовное дело на бывшего координатора "Открытой России" Максима Верникова. Самое смешное, что когда дело было возбуждено, он уже не состоял в "Открытой России". Последний — это Антон Михальчук в Тюмени. Антон тоже, как я, успел вовремя уехать.
— Что делать участникам движения, которые остались в России?
— Нет какого-то рецепта, что делать. Каждый должен понимать, что такой момент может наступить. Каждый для себя оценивает риски. Либо, если ты не готов к этому, ты уезжаешь, либо не участвуешь во всем этом и уходишь во внутреннюю миграцию.
Но если ты в этом участвуешь, ты должен понимать, что в любой момент к тебе могут постучать и сказать, что это обыск.
Я тоже эти риски понимал, и в 2015 году, когда у меня была эта уголовка, у меня была возможность уехать, потому что моя мера пресечения была подписка о невыезде. То есть я мог спокойно куда-то приехать и попросить убежище. Но в то время я был готов морально отсидеть 3-4 года. Сейчас, в 2019, я уже не готов. Учитывая, что у меня уже уголовка была, за очередное уголовное дело точно будет срок. Мне как-то больше хочется строить свою личную жизнь. Я не готов сидеть 5 лет. Тут каждый для себя сам должен решить.
— Что оказалось самым сложным при переезде?
— Для меня сложного не было ничего. Может быть, потому что этот переезд был спонтанным. Я знаю много историй, когда у людей возникают какие-то сложности. Бывает так, что какой-то мужчина должен уехать, потому что в России его преследуют, а там остается семья, дети. Наверное, в этом плане им сложнее, потому что у меня нет семьи, я гораздо более мобильный. Возможно, были какие-то бытовые проблемы: ты не знаешь где найти жилье, не знаешь местные порядки, какие-то бюрократические вещи.
— Штаб оказывает какую-либо помощь?
— Они оказывают юридическую помощь по-прежнему. То есть, когда у меня проходили дела, то юрист приходил на все эти суды. И я остаюсь в "Открытой России" и продолжаю с ними сотрудничать.
— А здесь оказывается какая-либо помощь от "Открытой России"?
— То, что я переехал в другую страну и мне будут за это платить, — конечно, нет. Другое дело, что в рамках "Открытой России" у меня была пара проектов, которые я вел, продолжаю вести и, конечно, я за это получаю зарплату. Плюс я здесь нашел местную работу.
— Скучаете по России?
— Честно говоря, не сильно по нынешней России. Может, когда Россия станет демократической или если бы она сейчас была бы демократической, то, может быть, по ней скучал. Скучаю прежде всего по друзьям, по родственникам, которые там остались.
— Вы себя ассоциируете с Россией, или, может быть, с каким-то городом, регионом?
— Я честно скажу, что на данный момент я решил, что буду оставаться в Литве, даже если в России поменяется власть. Я как-то здесь уже обзавелся друзьями, влился в местную политическую повестку, и мне здесь очень нравится. А когда в России произойдут изменения — непонятно. Может, год, два, а может, 5, и бросать все здесь, чтобы ехать туда и начинать все с нуля, — я к этому не готов.
— Как вам кажется, на какие компромиссы можно идти в политике?
— Сложный вопрос. Я, вообще, себе говорю о том, что у людей есть право на ошибку. Если они ее осознали и перешли на сторону добра, то не нужно хейтить человека за это. Но понятно, что есть какие-то вещи, которые прощать нельзя. Я не знаю, какие критерии тут должны быть. Это личный подход.
— Вы лично для себя какую грань ставите?
— Ну вот берем Украину, там десятки тысяч погибших со всех сторон. Понятно, что когда пропагандисты по "Первому", по "Второму" каналу, например, Артем Шейнин, разжигает все это и косвенно кровь и на них тоже. Наверное, здесь на компромисс идти нельзя.
— Если бы вам предложили какой-то проект, где нужно сотрудничать с властью, вы бы приняли участие?
— Я лично нет. Меня, вообще, когда-то приглашали работать в "Справедливую Россию".
Если бы я хотел сделать политическую карьеру и целью было бы зарабатывание денег, то я, наверное, пошел бы в "Единую Россию", а не в оппозицию.
