Люди рождаются свободными и равными в правах. С этих слов в XVIII веке начиналась Великая либеральная революция, всего за столетие до неузнаваемости изменившая мир сословных привилегий и личных зависимостей. Мир, основанный на "дифференциации цвета штанов" и обязанности одних делать "ку" другим при встрече.
Это уже позже придумали, что свобода и равенство противоречат друг другу. Придумали люди, чьи богатства были созданы присвоением результатов труда других. Вернее, не придумали (придумать что-то новое уже к концу XIX века было довольно сложно), а вспомнили. Я со школы запомнил включенный в учебник Новой истории фрагмент выступления зятя Оливера Кромвеля — генерала Айртона на армейской конференции в Пэтни. Запомнил из-за прямо детской, наивной откровенности аргументов лорда Айртона. Большинство граждан не имеет сколько-нибудь значимой собственности. И если дать им право голоса, они примут закон, по которому отберут собственность у тех, кто ее имеет. Сегодня у кромвелевского генерала объявилась пламенная последовательница и популяризаторша. Та, которая "как снегопад в июле".
А вот те, кто стоял у истоков Великой либеральной революции, понимали, что свобода и равенство не только не противоречат друг другу, но друг без друга просто не живут. Равенство невозможно без свободы, потому что общество, в котором подавляется свобода, распадается на тех, кто подавляет, и тех, кого подавляют. Свобода невозможна без равенства, потому что привилегированное положение одних можно поддерживать только насилием над другими.
Сегодня любой плебей в пределах евроатлантической ("Западной") цивилизации знает, что у него есть права. Он может не всегда ими пользоваться, но они у него есть. И у него от рождения есть человеческое достоинство, которое не зависит ни от личных качеств, ни от заслуг. И любой автомойщик имеет такое же право голоса, как топ-менеджер транснациональной корпорации или лауреат всевозможных международных научных премий. Сегодня это — неотъемлемая часть неделимого ядра так называемых "западных ценностей".
Россию Великая либеральная революция затронула с запозданием и как-то боком. Да, еще относительно недавно пороли на конюшне. Да, потом был катастрофический провал в тоталитарное безумие. Да, многое можно списать на дурное историческое наследие. Но сказать, что Великая либеральная революция не затронула Россию вовсе, все же нельзя. И когда на опросе небольшой, но достаточно типичной либерально-оппозиционной интернет-тусовки 37% представителей "продвинутого говорящего класса" высказываются за возврат к "цензовой демократии", то есть за отказ от всеобщего и равного избирательного права, — это позор. Это даже больше, чем получил на последних в его жизни свободных выборах один очень эффективный менеджер перед тем, как возглавить правительство и уничтожить свободные выборы. У того было только 32 процента.
Вот такая примерно часть нашей "прогрессивной общественности" не видит ничего постыдного в том, чтобы скрысить у части своих сограждан даже не голоса, а само право голоса. Не видит ничего постыдного в претензии на роль новых господ. Не видит ничего постыдного в готовности стать вертухаями. Именно вертухаями, потому что я не верю, что IQ этих прекрасных людей не позволяет им представить себе, сколько им потребуется "космонавтов" и оснащенных водометами броневиков, сколько им потребуется новых идеологических запретов на "разжигание социальной розни" для удержания в узде "быдла", у которого скрысили политические права. Потому что "быдло" может с этим не согласиться.
Этот процент сторонников различных избирательных цензов горит клеймом на лбу нашей традиционной либеральной оппозиции. Горит табличкой "Только для белых". Горит шестиконечной звездой на рукаве. "Старая" либеральная оппозиция не в состоянии излечиться от врожденной болезни "народофобии". Или "быдлоборчества". Ментально она глубоко антидемократична.
Корни этой болезни — в неприязни по отношению к "гегемону" (работяге с советского завода), которой заразилась изрядная часть позднесоветской интеллигенции. Впоследствии, когда многие представители этой прослойки если и не вышли в олигархи сами, то стали их высокооплачиваемой обслугой, эта неприязнь трансформировалась во вполне идеологически обоснованное чувство сословного превосходства над "совком". Образ "совка" слился с запущенным Юлией Латыниной образом "анчоуса" — социально зависимого от государства бюджетника. И даже нынешний "ватник" для либеральной публики в первую очередь не столько носитель определенного мировоззрения, сколько представитель все той же презираемой социальной группы.
"Старая" либеральная оппозиция пропитана идеями "власти достойнейших". Недаром она ищет кумиров в портретной галерее всевозможных "авторитарных модернизаторов". Все ее проекты лишения избирательных прав целых групп "неправильных граждан" в конечном итоге сводятся к изысканию способа избавиться от необходимости оплачивать медицину и образование "нищебродам". А что даже обсуждать такие вещи не более пристойно, чем обсуждать возврат публичной порки или расовой сегрегации, "достойнейшие граждане" искренне не понимают.
Разумеется, ни один действующий политик из либеральной оппозиции никогда не скажет такого публично. И далеко не все их сторонники думают так про себя. Но думающих так достаточно много, чтобы от либеральной оппозиции в целом исходил устойчивый запах латынинщины.
Ну а "анчоусы" и "ватники", может быть, и плохо знакомы с тонкостями политологии, не сильны в "измах", но с исторической памятью у них все в порядке и запахи они различают. И запах, исходящий от старой либеральной оппозиции, чувствуют. Запах конюшни, на которой пороли. Вот и не могут взять в толк (видимо, по тупости своей), чем власть "новых дворян" из либеральной оппозиции будет лучше власти "новых дворян" из советского КГБ и кооператива "Озеро". Во всяком случае, чем она будет лучше для них — "анчоусов" и "ватников". Даже если у этих "новых дворян" хватит ума не пытаться реализовать программу Латыниной буквально. Господа есть господа. Помните Ролана Быкова в фильме "Последняя реликвия"?
Вот поэтому Ксения Собчак может хоть на голову встать и из этой не вполне удобной позиции кричать, что всегда придерживалась твердых социал-демократических взглядов. Ей все равно никто не поверит. Вот поэтому "старой" либеральной оппозиции не дано свергнуть царя. Ну не может она летать. "Анчоусов" и "ватников" она не любит и боится больше, чем царя. И если свергать царя надумают "анчоусы" и "ватники", половина наших либералов побежит к царю. Да и сейчас периодически бегает. Давать советы, как избежать революции.
А еще мне вспомнилась старая поэма Дмитрия Быкова "Версия". Из области "альтернативной истории". Про то, как в Гражданской войне победили "белые". Итог там безрадостный: "Несчастная страна — что те, что эти". Но про эту поэму я хочу написать отдельную статью.
